Пауза.
— И я люблю тебя.
Я тихо ахаю.
Его глаза приковывают меня к месту, когда он уверенно шагает вперед.
— Ты раньше спрашивала меня, какова моя конечная цель. — Адриан останавливается прямо передо мной.
Его взгляд скользит вниз, к его рукам, и когда мой взгляд следует за ним...
Срань господня.
— Выходи за меня замуж, — предлагает он. — И у тебя будет вся безопасность в мире.
Глава двадцать шестая
Восемнадцать часов спустя мы уже стоим на ускоренной церемонии в здании суда. Адриан одет в темный костюм от Армани, подчеркивающий цвет его глаз, а на мне атласное платье с длинными рукавами, корсетным каркасом и юбкой, струящейся, словно водопад.
Это работа какого-то итальянского дизайнера, который сразу же согласился подарить его мне, как только услышал имя моего будущего жениха.
Возможно, мы слегка переборщили с нарядами - всё-таки нас только двое, безлюдная комната без окон, монотонный голос церемониймейстера и личный фотограф. Но сама церемония - идеальна.
Никаких фанфар. Никаких ярких зрелищ. Никаких членов семьи, которые пытаются испортить наш день. Только он, я и обручальное кольцо с розовым бриллиантом овальной огранки стоимостью пять миллионов долларов, которое сейчас занимает большую часть моего безымянного пальца на левой руке.
Я до сих пор не привыкла ни к весу кольца на своём пальце, ни к тому, как оно рассыпает радужные блики на всех поверхностях - даже на идеально гладких и блестящих поверхностях кухни в пентхаусе Адриана.
У меня такое чувство, будто я ношу на пальце драгоценность, похищенную из музея.
Я рассматриваю его так внимательно, что не замечаю тихих, широких шагов Адриана, возвращающегося на кухню, пока он не прижимается спереди к моей спине, фактически прижимая меня к столешнице.
— Моя жена, — приветствует он меня, оставляя легкий, как перышко, поцелуй в мочку моего уха. Он вибрирует с той же легкостью, что и с тех пор, как мы покинули Мэрию, наш союз скреплен чернилами.
— Ты продолжаешь называть меня так, — говорю я, хватаясь пальцами за край стойки, когда он прикусывает мочку моего уха.
— Потому что это правда, — бормочет он. — Теперь ты моя жена. — Он целует меня под подбородком. — Ты живешь в моем доме. — Затем в точку пульса на моей сонной артерии. — Носишь мою фамилию. — В основание моей шеи. — Нет ни одной причины, по которой ты не бы не принадлежала мне. — Он убирает руку со стойки и проводит ею вниз по моему платью, прямо к застежкам на пуговицах, застегивающим его. — Ну, кроме одной.
Низ моего живота опускается от предвкушения, которого я ждала десять лет, но он только парит там, играя с застежками и оставляя мягкие поцелуи с открытым ртом на моей шее.
Слишком много одежды.
Я нетерпеливо шевелюсь.
— Ты собираешься...
Я вскрикиваю, когда он прикусывает - на этот раз еще сильнее - точку пульса на моей шее.
— Нет, — отвечает он. — Не здесь.
А затем, одним быстрым, непринужденным движением, он поднимает меня на руки.
— Я хочу тебя в своей постели. — Его взгляд возвращается к стойке. — В первый раз.
Я не могу вспомнить, когда в последний раз я так нервничала из-за секса, когда Адриан переносит меня через порог главной спальни - и мой взгляд останавливается на огромной двуспальной кровати.
Я собираюсь заняться сексом со своим мужем.
Жадное чувство желания прокатывается по мне.
Очевидно, Адриан не единственный, кто получает какое-то собственническое удовлетворение, зная, что кто-то по закону принадлежит ему.
Да, я думаю. Один из самых могущественных мужчин в мире отнес меня в постель.
И он мой.
И когда он ставит меня на ноги и снова тянется к застежкам - я качаю головой.
Он вопросительно приподнимает бровь.
— Нет, — говорю я с колотящимся сердцем. — Я хочу...
Я действительно это делаю?
— Я хочу извинений, — заканчиваю я.
Он не выглядит сразу оскорбленным идеей моего требования извинений - просто сбит с толку.
— Извинений?
Я колеблюсь.
Ты должна либо придерживаться этой полосы, Поппи, либо убираться с нее.
Я расправляю плечи и смотрю на него суровым, неумолимым взглядом.
— Ты пытался разрушить мою жизнь, — говорю я. — И ты пытался обвинить меня в убийстве.
И вот две вещи, о которых я никогда не думала, что скажу мужчине, за которого однажды выйду замуж.
— И это привело тебя сюда, — парирует он. — В мой дом, в мои объятия и с моей фамилией. Я не могу извиняться за то, о чем не сожалею, милая.
— А как же мои душевные страдания? — спрашиваю я. — Всё то время, что я боролась со своими инстинктами, пока ты неделями играл со мной в игры? Или все те часы, что я провела, дрожа от холода, в камере предварительного заключения? За это ты тоже не испытываешь ни капли сожаления?
Выражение его лица становится неуверенным.
— Ну, конечно. Это было не то...
— Итак, — вмешалась я. — Я хочу извинений.
Наступает пауза, пока он переваривает смысл сказанного мной, прежде чем его глаза загораются интересом.
— Скажи мне, какого рода извинения ты хочешь.
У меня перехватывает дыхание.
— Одно, когда ты стоишь на коленях.
Его глаза на мгновение расширяются от удивления, и я беспокоюсь, когда он отступает на шаг назад, что он отступает от меня, но затем он делает, как я прошу.
Без колебаний.
Он опускается на одно колено.
А потом еще один.
Срань господня.
Даже сейчас очевидно, что в Адриане Эллисе нет ни капли покорности. У него вздернутый подбородок и расправленные плечи человека, которому никогда не приходилось просить, только требовать. Его глаза отслеживают меня, как у хищника, ожидающего возможности наброситься.
— Вот так? — мурлычет он.
Я киваю.
— Да... Это... что ты делаешь?
— Ну, я должен быть смиренным, когда приношу извинения, верно? — спрашивает он, кривя рот в дикой улыбке, когда расстегивает рубашку. Он обнажает напряженные мышцы под ней, понемногу, пока не снимает рубашку полностью.
Я впитываю его, мой взгляд задерживается на цветке мака, нарисованном прямо над его сердцем.
Я наклоняю голову.
— Знаешь, есть что-то такое... — Я подхожу ближе, вторгаюсь в его пространство и провожу пальцем по татуировке.
— Знакомое? — Он заканчивает и прижимает мою руку прямо к своему сердцу. Я чувствую, как бьется его пульс под стеной мышц, костей и крови. — Почти как будто это...твое?
— Что? — Я смотрю на татуировку, и тут меня осеняет осознание. У меня перехватывает дыхание.
Подождите.
— Это же мой дизайн. Я создала его ... — Мои глаза устремляются к нему, и я выдыхаю: — Как?
На его губах играет загадочная улыбка.
— Восемь лет назад клиент заказал у тебя серию минималистичных цветочных композиций...
— Для декора их офиса благотворительной организации, — заканчиваю я, расширяя глаза. — Это был ты? Тот, кто прислал мне электронное письмо? — Это было так давно, что я даже не могу вспомнить подробностей - только то, что этот заказ покрыл почти годовую стоимость аренды моей квартиры.
— Технически, нет, — говорит он. — Я попросил Мэгги, одну из сотрудниц Фонда Эллиса, отправить заказ. Все остальные эскизы были вывешены в нашем офисе в Балтиморе - и, насколько мне известно, до сих пор висят там, - но этот я, очевидно, сохранил для себя.
Я недоверчиво моргаю.
— Я…
— Я так и думал, — говорит он. — Если я собираюсь навсегда запечатлеть тебя на своей коже, то пусть это будет твой дизайн.
Жар пронизывает меня насквозь.
Было эротично сознавать, что на его коже было выгравировано мое имя, но теперь знать, что это также мой дизайн...
— Что-нибудь еще? — Мне удается справиться с подступающими к горлу эмоциями. — Татуировка, досье ... Это все, верно? За последние десять лет ты никакими другими способами не дергал за ниточки?