– Запрещается плевать в тарелку соседу, не пользоваться туалетной бумагой и расписывать стены туалетов, насиловать гейш и прочее и прочее.
Оба рассмеялись.
– А я не знал, Миша, что ты тоже собираешься в поездку.
– А кто знал? Всё у нас большой секрет, япона мать, и мать её япона.
– Нужно ещё в аэропорту подобрать себе хороших напарников, чтобы жить в поезде и каюте вместе.
– Я видел, Лёня, что присутствовал здесь Серёжа Малахов, лётчик
ГВФ, надо с ним поговорить – хорош хлопец.
– Ладно, там посмотрим.
Вылетели в Москву утром самолётом Ан-24 и через три часа приземлились в Аэропорту Быково. Оттуда без приключений добрались до
Домодедово и под вечер погрузились в ИЛ-72. В самолёте хорошенькие стюардессы разносили воду, конфеты, напитки. Лёня смотрел через иллюминатор на землю. Поля, леса, озёра, деревни и сёла казались игрушечными. Затем вошли в облачность, и Леонид уснул. Проснулся оттого, что Миша толкал его в бок.
– Просыпайся, прилетели.
Титоренко подумал, что проспал уже десять часов, открыл глаза. За бортом стояла сплошная темень, ровно гудели самолётные двигатели, а справа в проходе стояла стюардесса с тележкой, на которой стояли запечатанные в фольгу пакеты.
– Что, обед принесли? – спросил Леонид
– Какой обед? Ужин, – ответил Миша разрывая фольгу.
Запахло жаренной курицей, хлебом, соусом.
– Миш, может возьмём по стопочке коньяка?
– Ты как хочешь, а я укачиваюсь и боюсь, что мне поплохеет.
– Я возьму.
Прекрасно поужинав под коньячок, Лёня принялся читать свежие газеты. Как всегда, начинал с последних страниц. Украинский футбол оставался на высоте, киевское Динамо и донецкий Шахтёр выиграли последние матчи, советские гимнасты выиграли очередной чемпионат, а вот боксёры проиграли в дружеском поединке кубинцам. Фельетон
Шатуновского рассказывал о валютчике, продававшем иностранцам золотые монеты и антиквариат.
"Фу ты, дьявол, и здесь не дадут спокойно лететь", – положив газету в карман переднего сидения, чертыхнулся Леонид. В обоих аэропортах, откуда они вылетали, досмотр багажа проходил поверхностно. Проверяли наличие у пассажиров оружия, так как участились угоны самолётов с кровавыми драмами на борту, и Леонид почти не думал, что они заинтересуются содержимым за подкладкой его чемодана. Фельетон прозвучал в его сознании тревожным сигналом и настроение испортилось. Огляделся вокруг, все пассажиры спали.
Попытался уснуть, но мысли о предстоящем таможенном досмотре беспокоили и создавали дискомфорт. Но постепенно уснул и проснулся, когда за окном светило солнце.
– Как рано светает, обратился он к Михаилу.
– Мы летим навстречу солнцу и время летит нам навстречу в два раза быстрее. Уже пролетели Сибирь.
Внизу чернел сплошной лес, и блестела полоска какой-то реки.
Подумалось, что наверное Амур. "Занесло нас на край света. А японцы, наверное, думают так о Европе? Спросить надо, – и улыбнулся, – у японцев на украинском языке?".
Опять принесли еду. Посмотрел на часы. В полёте находились уже больше восьми часов, значит через пару часов будут в Хабаровске.
Когда самолёт пошёл на снижение, кое-кто из пассажиров попросил у стюардесс пакеты, а Миша сидел с закрытыми глазами, боясь увидеть, как они начнут возвращать свой завтрак и спровоцируют у него то же самое. Когда Леонид хотел ему что-то сказать, Миша показал рукой, что молчи, мол, мне сейчас не до разговоров.
"Джи-иг", – взвизгнули шасси, коснувшись бетона. В салоне зааплодировали, и по радио объявили, что самолёт приземлился в аэропорту Хабаровска, за бортом 19(r), всем туристам и гостям
Хабаровска желают хорошего отдыха, а дальневосточников поздравляют с успешным возвращением домой.
Из аэропорта поехали прямо на железнодорожный вокзал, через несколько часов погрузились на поезд и выехали в порт Находку. В порту просидели целый день, потому – что теплоход "Дзержинский" отплывал к берегам Японии вечером. Ближе к вечеру началась погрузка туристов на корабль. Всем роздали таможенные декларации для заполнения. Пропускали по группам. Сначала проходили паспортный контроль, за ним следовал таможенный. Таможенная проверка проводилась ещё вручную, но довольно быстро. Четыре таможенника, трое мужчин и одна женщина, на двух столиках проверяли чемоданы.
Леонид стоял в средине группы перед Михаилом и, глядя на простую процедуру, несколько успокоился, но напряжение во всём теле и особенно в икрах ног оставалось, и немного бурчал живот. "Скорей бы,
– подумал Леонид, – так и обделаться можно". Подошла, наконец, его очередь:
– Ничего недозволенного не везёте?
– Нет, – пересохшим горлом ответил Леонид, – и таможенник внимательно посмотрел на него
– Откройте, пожалуйста Ваш чемодан.
Леонид щёлкнул одним замком, а второй как назло заел. Леонид стал его дёргать сильнее и к своему ужасу почувствовал дрожь в руках.
Таможенник внимательно смотрел на Леонида, ожидая пока тот справится с замком. Прошло всего несколько секунд, но Титоренко они показались очень долгими. Один таможенник проверял содержимое чемодана, а другой попросил выложить всё из карманов на стол. Леонид выкладывал мелочь, деньги, записную книжку и увидел, что у проверяющего чемодан таможенника пальцы остановились в том месте, где он запрятал монету.
"Всё, хана", – пронеслось в мозгу у Леонида и откуда-то издалека донёсся до него голос таможенника:
– Возьмите чемодан и пройдите с нами.
Леонид взял чемодан и свинцовыми ногами пошёл за ними следом
Зашли в небольшую комнату, и таможенник опять спросил:
– Что везёте недозволенного?
– Ничего, – уже сдерживая дрожь во всём теле, ответил Леонид.
Таможенник из коробки, стоявшей на тумбочке в углу, взял нож и начал отклеивать то место, где лежала злополучная платиновая монета.
В голове у Леонида стучало так, что казалось по ней бьют деревянным молотком. Говорят, что перед смертью человек успевает в уме просмотреть всю свою жизнь. Леонид за этих несколько секунд передумал не меньше. Он понимал, какие последствия его ожидают.