Но Герард был невозмутим:
— Обещал, не спорю, но друзей твоих я не ссорил. Серж надоел Элен, а я подвернулся ей «на новенького». Да, я вёл себя предупредительно, и именно потому, что обещал. Элен же сочла это ухаживанием. Я задавал вопросы? А ты? Разве ты ответила мне хоть на один из этих вопросов против своего желания? Я соблюдаю все условия договора, а вот ты…
— Я?! — лицо девушки отразило мучительную работу мысли. Интуитивно она чувствовала фальшь, но логически обосновать её не могла. Не умела! — Я виновата?! Я виновата сама?! — мысли окончательно спутались от обиды. Обыкновенное упрямство сменило их. — Хорошо. Пусть во всём виновата я сама. Пусть вы во всём правы, но всё будет по-моему!
Итак, всё шло по плану. Для Лоры упрямство было последним рубежом обороны. Прямая атака успеха здесь не обещала и Герард «отступил».
— Ты права. Всё будет, по-твоему, но пойми и меня. Как специалист я могу объяснить и обосновать любой твой поступок, но как человек я на тебя в обиде. Может быть потому, что никак не могу научиться смотреть на тебя лишь глазами специалиста.
— Мне уйти? — тихо спросила девушка.
— Нет, Лора, не уходи, прошу. Эти пустые комнаты, эта тишина… Я далеко не трус, но…
— Я знаю.
— Знаешь. Да, ты знаешь. В этих стенах живёт нечто. Да, да, Лора, НЕЧТО. Некий призрак. Не блеклая тень из сказки или легенды, а некая субстанция зла и ненависти. Я давно чувствую это, но, находясь рядом с твоими друзьями, гасил это ощущение разговором и музыкой фильмов.
— Может быть, будет лучше, если вы подниметесь наверх? Вы твёрдо уверены в том, что тот мили — ваш коллега?
— Он мой коллега, Лора. Ошибиться я мог лишь в том случае, если вы способны менять лица.
— Нет, лица мы не меняем.
— Впрочем, Росс — человек.
— Человек? Кто человек?
— Мой коллега, о котором мы говорим.
— Он — человек?
— Да, и он доказал это мне.
— Доказал? — Лора хихикнула. — Он что, застрелился на ваших глазах и умер?
— Очень остроумно, не спорю, но своим глазам я всё-таки верю.
— Пожалуйста. Просто интересно, что за тест он придумал. Насколько я знаю, среди мили людей нет. Пацы — еще, куда ни шло, но мили…
— А среди нейт есть?
— Нейт нечего делить с людьми. И нейт — не организация.
— Прости, забыл. Кстати, как твои раны от пуль?
— Раны? Раны! — решив, что всё-таки поймала собеседника на слове, Лариса звонко расхохоталась. — Так он резал себе руку?
— Почему руку?
— Потому, что обычно режут руку. Впрочем, можно и ногу. Не суть важно что. Он это делал? Это? — Лора раскрыла нож, резанула себе по руке, демонстрируя мгновенно срастающуюся рану. — Или это? — Полоска за ножом наполнилась кровью. Лариса спрятала нож, вскинула руку над головой, снижая, таким образом, давление крови в сосудах руки.
— У вас есть уязвимые места?
— Да нет же! Просто любую свою реакцию я могу сознательно заблокировать. Обычно я блокирую реакцию превращения, но могу заблокировать и регенерацию. Иначе мы просто не выжили бы.
— А под наркозом?
— Что?
— Под наркозом, в бессознательном состоянии, вы тоже себя контролируете?
— Под наркозом? Не знаю, но я пока не слышала ни об одном случае обнаружения оборотня на операционном столе, — Лора почти хохотала.
— Действительно, — натянуто рассмеялся Герард. — Ни одного.
Оборвав смех, девушка серьёзно заметила:
— Гер Айер, вы опять задаёте «неудобные вопросы», а мне не отвечаете. Я ведь спрашиваю не из простого любопытства. Скоро мы покинем это убежище и вам, в любом случае, придётся подниматься наверх. Не можете же вы остаться здесь на всю жизнь.
Герард тоже стал серьёзным:
— Вот как ставится вопрос? Круто, но, по сути. Сядь рядом. Так, — он опять обнял её за плечи, прижал к себе. — Лора, слушай, я не знаю, что вы решили, и не буду спрашивать об этом, но… пойдём со мной. Серж и Элен пусть уходят куда хотят. Я не вмешиваюсь. Они — горожане, Рара их мало интересует, но ты — другая. Абсолютно другая. Пойми, вам не по пути.
— Почему? — слабо и неуверенно попыталась отстраниться Лариса, но мужчина только крепче прижал её к себе:
— Потому, что им безразлична судьба их родных и близких, а тебе — нет. Ты нужна здесь, нужна людям Рары. Ты— единственная в своём роде…
— Единственная в своём роде дура и предательница?!
— Нет, Лора, не говори так. Ты никого не предавала: ни друзей, ни родных, ни себя…
— А соплеменников?! Я должна уйти с Рары. Уйти или умереть.
— Уйти? Куда? К Федератам? Они будут очень рады заполучить столь редкий экземпляр. Умереть? Зачем? Чтобы ещё десять лет люди не знали о существовании тебе подобных наверняка? Да, да, да. Каких-то десять лет. То, что произошло с тобой — не случайность. Вас стало слишком много, чтобы вы могли и дальше прятаться. Так в чём твоя вина? В том, что не повезло именно тебе? Милая, умная, хорошая девочка Лариса. Чудовище… Помнишь, в сказке про девочку Алису, когда её представляли Льву и Единорогу и назвали чудовищем? Там ещё надо было сперва обнести гостей пирогом, а потом его резать?
— Помню. Там всё было наоборот.
— Как и у нас, сейчас: милая девочка Лора превращается в чудовище, оставаясь при этом тем, кем была. Лора, оставайся, твоя помощь необходима…
Интонация и выговор завораживали, а мужчина обнимал её за плечи и казался таким большим, таким надёжным… И всё-таки что-то стояло между оборотнем и человеком. На языке у Лоры вертелась фраза, услышанная на ферме: «…жизнь сломают и не заметят…», но сказать такое в лицо человеку, который старше её на четырнадцать лет, — тот же язык не поворачивался. А Герард говорил и говорил, напирая на одну и ту же мысль, поворачивая её то так, то этак. И от этого настойчивого повторения у Лоры начали слипаться глаза. Ещё миг, и она, кажется, уснула бы, но что-то толкнуло её изнутри: «Берегись». Подчиняясь этому внутреннему толчку, она высвободилась из-под мужской руки, встала, всё ещё колеблясь, дошла до двери, обернулась, сказала по привычке: «Извините, гер Айер, я должна идти».
Шёл день за днём. Лора не приходила. Безделье и ожидание грызли душу и лишали сна. Особенно страшна была тишина. Герард включал экран, прокручивая кассету за кассетой, но стоило на миг прерваться диалогу, он опять слышал эту ужасающую тишину. Поэтому, однажды, оглянувшись на вдох открывающейся двери и увидев в дверном проёме Ларису, он едва не потерял сознание от счастья. Пусть на время, но тишина отступила. Он вскочил с кресла, бросился ей навстречу, не смущаясь даже тем, что девушка опять виновато прятала глаза:
— Лора! Наконец-то! Рад видеть тебя!
— Гер Айер, — девушка смотрела в сторону. — Вам пора уходить.
— Куда?
— Наверх. Я и мои друзья тоже уходим.
— И берёте меня с собой?
— Нет. Но здесь вам оставаться нельзя. Больше я сюда не вернусь.
— Понимаю… Мне следовать за вами?
— Да. Но может вам нужно время, чтобы собраться?
— О, нет, фреляйн Лора. Всё моё — при мне.
У валунов, маскирующих люк, Герард спросил:
— Ну, и куда же мне теперь идти?
— Я покажу дорогу. Здесь недалеко есть ферма. На ферме — телефон. Кроме того, у хозяев фермы есть грузовой планер. Хозяева фермы — люди. Да, забыла… вот. Ваше оружие. Оно заряжено.
Герард взял из рук оборотня пистолет, спрятал его:
— Спасибо, фреляйн Лора. Против ваших соплеменников оно малоэффективно, но всё равно, спасибо. Вы, как я понял, всё-таки решили уйти вместе с Элен?
Вместо ответа Лариса что-то невразумительно буркнула и поспешно зашагала вперёд, остановившись только у грунтовой дороги, отделяющей лес от возделанного поля.
— По этой дороге направо. Она доведёт вас до аллеи — дороги, с двух сторон обсаженной деревьями. По аллее тоже направо. Выйдете прямо к воротам фермы. Тут не далеко. Километров пять или шесть. Не больше.