— Завидую вам, — вздохнула Элен. — Такое бывает раз в жизни и не у каждого. Ваш случай похож на чудо.
— Всё это действительно похоже на чудо.
— Я, кажется, пол жизни готова отдать, чтобы испытать нечто подобное.
— Не советую, Элен. Эти твари беспощадны. Мне очень повезло.
— Ну, судя по вашему рассказу, не все. Девочка, по вашим же словам, была вполне безобидна.
— Я бы так не сказал…
— Однако вы не станете отрицать, что она не хотела убивать вас?
— Разумеется, не хотела.
— И единственное, о чём она просила вас, так это о сохранении тайны?
— Пожалуй, да.
— Вы не видели её документов?
— Она забыла их.
— Жаль. «Интервью с оборотнем» — это звучит. Но говорить неочем. Найти её невозможно.
— А вот в этом, Элен, ты ошибаешься! Найти её можно. Более того, найти её не так уж и трудно.
— Но вы же ничего не знаете о ней!
— Почему? Я видел её, говорил с ней. Я помню, как она выглядит, как одевается, а это не мелочь. По одежде опытный наблюдатель с первого взгляда определяет вкусы и социальное положение незнакомого человека. Мне известен её примерный возраст, а это ещё сужает круг подозреваемых. Дальше на помощь приходит картотека. Фотографии в личных делах очень качественные. Я не утверждаю, что найти её будет легко, но найти её можно.
— И, больше, через неделю бедная крошка будет найдена и исчезнет без следа.
— Почему? Только арестована. Вы, фреляйн, совершенно напрасно преувеличиваете свирепость тех, кто вас защищает.
— Но не свирепость тех чудовищ, с одним из которых столкнулись вы. Неужели они настолько глупы, что не догадываются, какую опасность представляет для них эта девушка? Нет, они прекрасно это понимают и боятся разоблачения. Безобидная девчонка исчезнет, так, как будто её никогда и не было. Вы же сами говорите, что тот, второй, был из службы. Вы, например, можете гарантировать, что он — единственный?
— Я не понимаю, Элен, что вы хотите?
— Я хочу взять интервью у той девушки. И ещё я боюсь. Из того, что случилось с вами, следует, что те существа не одинаковы. Среди них есть мирные, и есть охотники. Охотники не любят мирных, а мирные боятся и ненавидят охотников. Ненависть же, а особенно ненависть к одним и тем же способна превратить в союзников не только людей. Я не знаю, откуда взялись эти существа, но мне ясно, что они угрожают всему человеческому населению нашей планеты. На ваши плечи, Серж, судьба возложила сверхответственную миссию. В ваших руках — судьба человечества. Его будущее. Только раскол среди оборотней может спасти людей, и ваша девочка — первая ступенька к этому спасению. Я понимаю, вас связывает присяга, но ради всего человечества, ради ваших родных, ради… ради меня, наконец… не спешите. Только не спешите. О том, что вы видели оборотня и стреляли в него знают многие. О том, что оборотней было двое — только вы и я. Я не прошу вас лгать… Только промолчите… Вы ведь обещали той девочке промолчать? Обещали?
— Вообще-то да, но в моём положении…
— Благородный человек никогда не говорит о «положении», Серж. «Положение» — отговорка для быдла. У того существа тоже было «положение», однако оно не стало оплачивать свою глупость и вспыльчивость вашей жизнью. Более того, оно сделало всё, чтобы спасти вас. Неужели вы способны отплатить за такое чёрной неблагодарностью?
— Она просто сбежала, хотя…
— Именно! Именно: «хотя»! Если бы не её удар, вы были бы растерзаны на месте. Она боялась, что вы её выдадите, и всё-таки помогла вам. Скажите, Серж, вы бы смогли тогда ударить?
— Нет. Я не знал куда бить.
— А она знала. Она действительно спасла вам жизнь, Серж, а вы хотите передать её тем чудовищам?!
Не логика, хотя логические построения Элен не пропали зря, но синие, невероятно глубокие, молящие о снисхождении глаза девушки заставили Сержа сдаться:
— Хорошо, я никому и ничего не скажу.
— И поможете мне найти её?
— Это не так просто… — заколебался юноша. — Без официального допуска…
— О! — перебила его девушка. — Я всё понимаю! Конечно, это надо обдумать. Знаете… Может быть нам встретиться? Когда заканчивается твоё дежурство?
— Дежурство? — Серж растерялся. — Я не помню. У нас скользящий график и…
— У нас тоже скользящий график, но если два человека хотят встретиться, — они обязательно встретятся. Например, я могу позвонить сегодня?
— Да, конечно… А если я буду на дежурстве?
— Я скажу вашему начальству, что ищу вас, чтобы взять у вас интервью. Я ведь его не взяла. Смотри, — она раскрыла медальон, достала из него блестящую, прозрачную таблетку. — Диск чист, как стёклышко. Терпеть не могу журналистов, добывающих материал путём подслушивания. Значит, вечером я звоню, договариваюсь, захожу и, в присутствии твоих коллег, беру у тебя интервью. Потом, надеюсь, ты сводишь меня в кино?
* * * * *
Вспоминать о Джин, Лора считала ниже своего достоинства, но утром «подружка» сама о себе напомнила. Джин перехватила Лору в коридоре и, даже не поздоровавшись, заявила безапелляционно: «На твоём месте я бы давно повесилась. Так подставлять других — подло».
Глаза Лоры полыхнули злобой, она огрызнулась:
— Да, пошла ты со своими советами, знаешь куда? С советами и с советчиками? Если тебе так приспичило вешаться, — вешайся. Я же в советах такой истерички, как ты — не нуждаюсь.
— У тебя порван пиджак, а пиджак — не колготки. Его незаметно в утилизатор не спустишь. Я не знаю, что ты там натворила, но психопатка не я, а ты!
— Пиджак порвала не я. Его порвали мне. Разницу ощущаешь? Да, я напоролась на мили и еле ноги унесла, но вешаться из-за такого урода — много чести!
— Не ври! Мили не охотятся в городах!
— Психопатке лучше знать, что у психа на уме. Это был мили. Он порвал мне рукав, приняв за… В общем, ты поняла? А когда он понял, что ошибся, я не стала ждать извинений и дала дёру. Ясно? Тогда отваливай. Разговор окончен, «подружка»!
— Чего вы кричите? — вмешалась в разговор одна из девушек.
— А ничего! — рявкнула Лора, но тут же взяла себя в руки и пояснила уже нормальным тоном. — Мне пиджак порвали, а эта дура вздумала меня жизни учить. Да пошла она со своими советами! Без них тошно.
— А-а-а… А как с братом встретилась?
— Паршиво, Лиз.
— Паршиво?
— Да. Расставаться паршиво. Встречаться хорошо, а расставаться …
Теперь Лиз знала всё (по крайней мере, она так думала), но случайно всплывшее слово не дало ей уйти:
— А кто это: мили?
— Мили? — переспросила Лора. — Так это «милые». Ну, знаешь… эти… милые? У которых одна извилина, да и та — через задницу? Теперь тебе всё ясно?
* * * * *
Верёвку обрезали, и повешенный упал на землю. Ни когти, но невероятная живучесть, ни сила не помогли ему избавиться от, наложенных со знанием дела, узлов. Тело тут же обернули полиэтиленом, облили горючей жидкостью и подожгли, а ещё час спустя палачи засыпали обгорелые, ни на что не похожие останки землёй. Мили не охотились в городах. Пока. Но это «пока» было законом.
* * * * *
За тысячу парсеков от Рары человек снял наушники, и звуковоспроизводящее устройство тут же остановилось. Пальцы человека застучали по клавишам. Новая информация, не смотря на всю свою сенсационность, не обещала никакой выгоды. По крайней мере, в ближайшее время.
* * * * *
Фрау Бель ждала сына, но сегодня к обычному для всякой матери ожиданию примешивалось нечто новое: Элен Радович, красивая девушка, принадлежащая к одному из старейших и почтеннейших семейств Рары, своим, почти гипнотическим очарованием, смутила покой доброй матери. Уже то, что в происхождении семей при наличии желания и воображения прощупывались некие, общие корни, заставляло материнское сердце сладко сжиматься. Именно о такой невестке мечтала она, именно такая девушка была достойна её единственного сына. Самоуверенный и независимый вид Сержа больно уколол фрау Бель: юноша, возвращающийся с романтического свидания, должен был, по её мнению выглядеть взволнованным!