Рассказы Киплинга - энциклопедия сюжетного опыта замечательных английских и американских рассказчиков XIX века. Среди них мы найдем "страшные" истории таинственного содержания, тем более захватывающие, что они разыгрываются в обычной обстановке ("Рикша-призрак"), - и, читая их, мы вспоминаем об Эдгаре По; новеллы-анекдоты, привлекательные не только своими оттенками юмора, но и четкостью образов ("Стрелы амура", "Ложный рассвет"), своеобразные рассказы-портреты в традиции старинного английского очерка ("Ресли из департамента иностранных дел"), психологические любовные новеллы ("За чертой"). Однако, говоря о следовании определенным традициям, нельзя забывать и то, что Киплинг выступал как рассказчик-новатор, не только в совершенстве владеющий искусством рассказа, но и открывающий в нем новые возможности, вводящий в обиход английской литературы новые пласты жизни.
Это особенно чувствуется в десятках рассказов о жизни в Индии, о той "проклятой англо-индийской жизни" ("Отброшенный"), которую он знал лучше, чем жизнь метрополии, и к которой относился так же, как один из его любимых героев - солдат Малвени, вернувшийся в Индию после того, как он пожил в Англии, куда уехал, получив честно выслуженную отставку ("Подгулявшая команда"). Рассказы "В доме Судху", "За чертой", "Лиспет" и множество других свидетельствуют о том, с каким глубоким интересом изучал Киплинг жизнь народа Индии, стремился уловить своеобразие их характеров. Изображение гуркхов, афганцев, бенгальцев, тамилов и других народностей в рассказах Киплинга не просто дань экзотике; Киплинг воссоздал живое разнообразие традиций, верований, характеров. Он уловил и показал в своих рассказах и гибельную кастовую рознь и социальные различия между индийской знатью, служащей метрополии, и задавленным, изнывающим от голода и непосильного труда простым людом индийских деревень и городов. Если Киплинг нередко говорит о народах Индии и Афганистана словами английских солдат, грубыми и жестокими, то от лица тех же персонажей он воздает должное смелости и непримиримой ненависти к захватчикам ("Пропавший легион", "В карауле"). Киплинг смело касался запретных тем любви, связывающей белого человека с индийской женщиной, чувства, ломающего расовые барьеры ("Без благословения церкви").
Новаторство Киплинга наиболее полно раскрывается в его рассказах о колониальной войне в Индии. В "Пропавшем легионе" Киплинг излагает характерную "пограничную" историю, - можно говорить о целом цикле пограничных рассказов писателя, где Восток и Запад не только сходятся в постоянных схватках и состязаются в храбрости, но и осуществляют взаимоотношения более мирным способом, обмениваясь не только ударами, конями, оружием и добычей, но и воззрениями: это история о погибшем полке мятежных сипаев, уничтоженных афганцами в пограничном районе, принятая на веру не только горцами, но и англо-индийскими солдатами, и она объединяет обе стороны в порыве своеобразного солдатского суеверия. Рассказ "Отброшенный" - психологический этюд, интересный не только как анализ событий, приведших заболевшего колониальной ностальгией юношу к самоубийству, но и раскрывающий взгляды его товарищей.
Особенно богаты и разнообразны рассказы из цикла "Три солдата". Надо помнить, что к тому времени, когда Киплинг избрал своими героями трех простых английских солдат и попытался в аспекте их восприятия рассказать о жизни в Индии, в английской литературе да и вообще во всей мировой литературе, кроме русской, никто не решался писать о простом человеке в солдатском мундире. Киплинг сделал это. Мало того - он показал, что его рядовые Малвени, Ортерис и Лиройд, несмотря на свое вполне демократическое происхождение, заслуживают не меньшего интереса, чем хваленые мушкетеры Дюма. Да, это именно простые солдаты, грубые, полные национальных и религиозных предрассудков, любители выпить, подчас жестокие; их руки в крови, на их совести - не одна человеческая жизнь. Но за грязью, наложенной на эти души казармой и нищетой, за всем страшным и кровавым, что внесла в них колониальная война, живет настоящее человеческое достоинство. Солдаты Киплинга - верные друзья, которые не оставят в беде товарища. Они хорошие солдаты не потому, что они самодовольные ремесленники войны, а потому, что в бою приходится выручать товарища, да и самому не зевать. Война для них труд, при помощи которого они вынуждены зарабатывать свой хлеб. Иногда они поднимаются до того, чтобы назвать свое существование "проклятой солдатской жизнью" ("Безумие рядового Ортериса"), осознать, что они - "пропащие пьяные томми", посланные умирать вдали от родины за интересы других, презираемых ими людей - тех, кто наживается на солдатской крови и страданиях. На большее, чем пьяный бунт, Ортерис не способен, и его побег, в котором ему был готов помочь и автор, чувствующий себя другом Ортериса, не состоялся. Но и те страницы, где изображен припадок Ортериса, вызывающий сочувствие автора и поданный так, что он выглядит как взрыв долго накапливавшегося протеста против униженности и обиды, звучали на общем фоне английской литературы того времени необычайно смело и вызывающе.