В сборник вошли документы, отражающие практическую сторону мобилизационной работы, в частности, проведение опытных мобилизаций с целью проверки уровня военно-мобилизационной работы военного и гражданского аппаратов в военных округах по всем параметрам – оповещения мобилизуемых, явки на сборные и сдаточные пункты, организации приема и освидетельствования военнообязанных, а также при поставке лошадей, повозок, упряжи, формировании и отправления команд и т.д. (док. №132).
Меры, принятые государственными, в том числе и военными, органами в центре и на местах, позволили переломить положение дел в этой сфере. Впервые была осуществлена работа по определению численности Красной Армии военного времени (док. №183), разработана ориентировочная смета расходов НКВМ на первый год войны. Под руководством Штаба РККА наибольшую эффективность получила работа по формированию при мобилизации из окружного аппарата фронтовых и армейских управлений (док. №30). В 1927 г. было призвано на сборы и переподготовку более 25 тыс. человек, из них комсостава – до 25 тыс. человек (док. №162).
Переход к смешанной системе устройства РККА. В начале пути территориально-милиционное строительство осуществлялось в основном опытным путем, путем «проб и ошибок». Вместе с тем предпринимались первые попытки анализа и обобщений данного опыта. В мае 1925 г. Главным управлением РККА констатировалось, что Красная Армия вступила в полосу планового практического строительства милиционно-территориальных войск.
Следствием последовательной деятельности военных органов в центре и на местах стало то, что в соответствующих документах о территориальном строительстве последующих лет мы находим свидетельства о значительных достижениях, прежде всего, в боевой готовности и боеспособности терчастей, о военно-профессиональном доказательстве достоинств территориально-милиционного комплектования, содержания и боевого использования войск (док. №69, 98).
Вместе с тем заслуживают внимания и те документы, в которых авторы выражали сомнения по многим аспектам хода территориально-милиционного строительства (док. №137, 156). Острые дискуссии велись по вопросам: об ограниченности штатов терчастей, о некомплекте младшего комсостава и уровне его профессиональной подготовки, о темпах и порядке перевода кадровых дивизий на положение территориально-милиционных, о различиях в боевой готовности и боеспособности кадровых соединении и частей, с одной стороны, и территориально-милиционных, с другой, и т.д. Отдельные документы (док. №217) свидетельствуют о невыполнении требований политического руководства страны о формировании территориальных войск в рабочих центрах и о максимальной «пролетаризации» этих войск.
Характеристику зарождения в СССР кадрово-милициоиной армии дополняют документы о создании национальных соединений и частей РККА (док. №70, 134, 173 и др.). Эти докуметы свидетельствуют, прежде всего, об обоснованности создания в стране подобных воинских формирований: во-первых, необходимость достижения общественно-политического доверия, равноправия, солидарности между народами многонационального Советского Союза; во-вторых, с оперативной точки зрения национальные войска в специфических географических, климатических условиях и иных своеобразий национального края более приспособлены к выполнению боевых задач.
Процесс формирования национальных соединений и частей охватывал все союзные республики СССР и некоторые автономии. Однако не везде темпы и качество этой работы отвечали требованиям политического и военного руководства страны. К концу 1928 г. программа РВС СССР по национальным формированиям была осуществлена на Украине, в Белоруссии и частично в республиках Закавказья – Грузии, Армении и Азербайджане. В ряде автономных республик выявилось отставание от программных установок РВС в количественном росте. Причин – несколько. Например, у ряда народов дореволюционной России не было опыта формирования национальных воинских частей; во время Гражданской войны не привлекались к военной службе киргизы, узбеки, таджики, народы Северного Кавказа, якуты, буряты. В российском государстве прошлого были лишь иррегулярные национальные военные формирования башкир, калмыков, некоторых других народов, которые использовались царским режимом в качестве несения конвойной, военно-охранной функций. Среди других причин – недостаток национального командного и политического состава, некомплект коней, слабая обеспеченность материально-техническими средствами (док. №173, 217).