Строительная лихорадка — так назвал ее один удивительный генерал — «maladie de batir».6 — теперь охватила Францию, или Франциска. К старому замку в Блуа он пристроил (1515–19) для королевы Клод северное крыло, архитектором которого был француз Жак Сурдо, но стиль которого был вполне ренессансным. Посчитав неудобным строить лестницу внутри пристройки, Сурдо спроектировал одно из архитектурных синопсисов эпохи — внешнюю винтовую лестницу, поднимающуюся в восьмиугольной башне по трем ступеням к элегантной галерее, выступающей из крыши, каждая ступень которой богато украшена скульптурным балконом.
После смерти обремененной заботами королевы Франциск обратил свой архитектурный пыл на Шамбор — в трех милях к югу от Луары, в десяти к северо-востоку от Блуа. Там герцоги Орлеанские построили охотничий домик; Франциск заменил его (1526–44) преимущественно готическим замком, таким огромным, с 440 комнатами и конюшнями на 1200 лошадей, что на его строительство в течение двенадцати лет потребовалось 1800 рабочих. Французские дизайнеры сделали северный фасад восхитительным, но запутанным лабиринтом башен, «фонарей», пинаклей и скульптурных украшений, а интерьер выделили винтовой лестницей, уникальной по своему великолепию — двойной проход разделял подъем и спуск. Франциск любил Шамбор как счастливое место для охоты; здесь любил собираться его двор со всеми его атрибутами, и здесь он провел последние годы своей жизни. Большая часть внутреннего убранства была уничтожена революционерами в 1793 году в качестве запоздалой мести за королевскую экстравагантность. Другой дворец Франциска — Мадридский замок в Булонском лесу — был украшен майоликовым фасадом работы Джироламо делла Роббиа и полностью разрушен во время революции.
Экстравагантность была присуща не только королю. Многие его помощники обзавелись дворцами, которые до сих пор кажутся импортом из какого-то сказочного царства. Один из самых совершенных — Азе-ле-Ридо, на острове в Индре; Жиль Бертело, построивший его (1521), не зря был казначеем Франции. Томас Буайе, генеральный сборщик налогов в Нормандии, построил Шенонсо (1513 г.); Жан Коттеро, министр финансов, перестроил замок Ментенон; Гийом де Монморанси возвел роскошный дворец в Шантильи (1530 г.) — еще одна жертва революции. Его сын Анн де Монморанси, констебль Франции, возвел замок Экуэн (1531–40 гг.) близ Сен-Дени. Замок Вилландри был восстановлен Жаном ле Бретоном, государственным секретарем; Уссе был достроен Шарлем д’Эспине. Добавьте к этому дворцы Валансея, Семблансея в Туре, Эсковиля в Кане, Бернуи в Тулузе, Лаллемона в Бурже, Бур-терольда в Руане и сотню других — все продукты этого безрассудного правления, и мы сможем судить о процветании владык и бедности народа.
Чувствуя нехватку жилья, Франциск решил перестроить замок, который Людовик VII и Людовик IX возвели в Фонтенбло, поскольку это, по словам Челлини, было то место в его королевстве, которое король любил больше всего». Донжон и часовня были восстановлены, остальное снесено, а на месте замка Жиль де Бретон и Пьер Шамбиг возвели в стиле ренессанса скопление дворцов, соединенных изящной галереей Франсуа Премьера. Внешний вид здания не был привлекательным; возможно, король, подобно флорентийским князьям-купцам, считал, что вычурный фасад, расположенный так близко к городу, может привлечь дурной глаз жителей. Он сохранил свое эстетическое чутье для интерьера; там он опирался на итальянцев, воспитанных в декоративных традициях Рафаэля и Джулио Романо.
В течение десяти лет (1531–41) II Россо — так его прозвали за румяное лицо — работал над украшением галереи Франциска I. Вазари описывает художника, которому тогда было тридцать семь лет, как человека «с прекрасной внешностью, серьезной и любезной речью, искусного музыканта, искушенного философа» и «превосходного архитектора», а также скульптора и живописца;7 Такими были безраздельные люди той экспансивной эпохи. Россо разделил стены на пятнадцать панелей, каждая из которых была украшена в стиле Высокого Возрождения: основа из резного и инкрустированного орехового плинтуса; фреска со сценами из классической мифологии или истории; богатое окружение лепных украшений из статуй, раковин, оружия, медальонов, фигур животных или людей, гирлянд из фруктов или цветов; потолок из дерева с глубокими кессонами завершал эффект теплого цвета, чувственной красоты и беспечного восторга. Все это пришлось по вкусу королю. Он подарил Россо дом в Париже и пенсию в 1400 ливров (35 000 долларов?) в год. Художник, по словам Вазари, «жил как лорд, со своими слугами и лошадьми, давая банкеты для своих друзей». 8 Он собрал у себя полдюжины итальянских и несколько французских живописцев и скульпторов, которые составили основу и ядро «Школы Фонтенбло». На пике успеха и великолепия его итальянский нрав положил конец его карьере. Он обвинил одного из своих помощников, Франческо Пеллегрино, в том, что тот ограбил его; Пеллегрино, после долгих пыток, был признан невиновным; Россо, испытывая стыд и раскаяние, проглотил яд и умер в муках в возрасте сорока шести лет (1541).