Все было в движении, кроме Церкви. В условиях революции она некоторое время стояла в недоумении, сначала с трудом осознавая всю серьезность происходящего. Затем она решительно встала перед жизненно важным вопросом, который стоял перед ней: Должна ли она приспособить свою доктрину к новому климату и изменчивости идей или стоять неподвижно среди всех перемен и ждать, пока маятник мысли и чувства вернет людей, в смирении и голоде, к ее утешениям и ее авторитету? Ее ответ определил ее современную историю.
КНИГА V. КОНТРРЕФОРМАЦИЯ 1517–65
ГЛАВА XXXVIII. Церковь и реформа 1517–65 гг.
I. ИТАЛЬЯНСКИЕ ПРОТЕСТАНТСКИЕ РЕФОРМАТОРЫ
В климатически языческой Италии, конституционно политеистической, благосклонной к живой и художественной вере, населенной неумирающими святыми, чьи удивительные или любимые чучела ежегодно проплывали по улицам, и обогащенной золотом, которое поступало в церковь из дюжины подвластных земель, не следовало ожидать, что найдутся мужчины и женщины, посвятившие себя, порой со смертельным риском, замене этой живописной и освященной веры мрачным вероучением, политической поддержкой которого было нежелание северных народов откармливать Италию за счет доходов от своего благочестия. И все же повсюду в Италии были люди, которые чувствовали, даже более остро и близко, чем немцы, швейцарцы или англичане, злоупотребления, деморализующие Церковь. И в Италии, более чем где-либо, образованные классы, хотя и пользовались уже некоторой свободой преподавания и мысли, требовали освобождения интеллекта даже от внешней преданности мифам, которые так очаровывали и дисциплинировали народ.
Некоторые из трудов Лютера появились в книжных лавках Милана в 1519 году, в Венеции — в 1520-м. В самом соборе Святого Марка один монах осмелился проповедовать доктрины Лютера. Кардинал Караффа докладывал папе Клименту VII (1532), что религия в Венеции находится на низком уровне, что очень немногие венецианцы соблюдают посты или ходят на исповедь, и что там популярна еретическая литература. Сам Климент (1530) описывал лютеранскую ересь как широко распространенную как среди духовенства, так и среди мирян в Италии; а в 1535 году немецкие реформаторы заявили о 30 000 приверженцев на родине Церкви.1
Высшая дама в Ферраре была ярой протестанткой. Рене, дочь Людовика XII, впитала новые идеи частично от Маргариты Наваррской, частично от своей гувернантки, госпожи Субиз. Принцесса взяла ее с собой, когда вышла замуж (1528) за Эрколе д’Эсте, который стал (1534) вторым герцогом этого имени, правившим Феррарой. Кальвин посетил ее там (1536) и укрепил ее протестантские убеждения. К ней приезжал Клеман Маро, а позже — гугенотский публицист Юбер Ланге. Эрколе принимал их всех в вежливой ренессансной манере, пока один из них не выкрикнул «Идолопоклонство!» во время Крестного поклонения в Страстную субботу (1536); тогда он позволил инквизиции допросить их. Кальвин и Маро бежали; остальные, похоже, спаслись, подтвердив свою ортодоксальность. Но после 1540 года Рене собрал новое протестантское окружение и перестал посещать католические богослужения. Эрколе успокоил папу, сослав ее на герцогскую виллу в Консандоло на По; но и там она окружила себя протестантами и воспитывала своих дочерей в реформатской вере. Эрколе, опасаясь, что дочери-протестантки станут бесполезными пешками в игре политических браков, удалил их в монастырь. В конце концов он позволил инквизиции предъявить обвинения Рене и двадцати четырем ее домочадцам. Она была признана виновной в ереси и приговорена к пожизненному заключению (1554). Она раскаялась, приняла Евхаристию и была восстановлена в религиозной и политической благодати;2 Но ее истинные взгляды были безмолвно выражены в меланхоличном одиночестве ее оставшихся лет. После смерти Эрколе (1559) она вернулась во Францию, где сделала свой дом в Монтаржи прибежищем для гугенотов.
В Модене, также при Эрколе, царила протестантская атмосфера. Академия ученых и философов допускала большую свободу в дискуссиях, а некоторые ее члены, в том числе ученик и преемник Везалия Габриэле Фаллопио, подозревались в ереси. Паоло Риччи, бывший священник, открыто проповедовал против папства; лютеранские идеи обсуждались в магазинах, на площадях, в церквях. Риччи и другие были арестованы. Кардинал Садолето защищал академиков, утверждая, что они верны Церкви и что они, как ученые, должны пользоваться свободой исследований;3 Павел III довольствовался их подписями под исповеданием веры, но Эрколе распустил Академию (1546), а один нераскаявшийся лютеранин был казнен в Ферраре (1550). В 1568 году, когда реакция католиков ужесточилась, тринадцать мужчин и одна женщина были сожжены за ересь в Модене.