Уильяму Гросину было уже сорок лет, когда он присоединился к Линакру во Флоренции. Вернувшись в Англию в 1492 году, он снял комнату в Эксетер-колледже в Оксфорде и ежедневно читал лекции по греческому языку, несмотря на протесты консерваторов, которые боялись, что оригинальный текст Нового Завета нарушит тысячелетний авторитет латинского перевода Вульгаты Иеронима. Но Гросин был убежденным ортодоксом в доктрине и строгим в своей нравственной жизни. Английский гуманизм никогда не развивал, как некоторые ученые итальянского Возрождения, даже скрытой враждебности к христианству; он ценил христианское наследие превыше всех интеллектуальных изысков, а его самый знаменитый ученик не испытывал никакого смущения, будучи деканом собора Святого Павла.
Джон Колет был старшим сыном сэра Генри Колета, богатого торговца, родившего двадцать два ребенка и два раза занимавшего пост мэра Лондона. В Оксфорде юноша заразился гуманистическим пылом Линакра и Гросина и «жадно поглощал» Платона, Плотина и Цицерона. В 1493 году он путешествовал по Франции и Италии, встретился с Эразмом и Буде в Париже, был сильно тронут Савонаролой во Флоренции и потрясен легкомыслием и свободой кардиналов и Александра VI в Риме. По возвращении в Англию, унаследовав богатство отца, он мог бы занять высокое положение в бизнесе или политике, но предпочел схоластическую жизнь в Оксфорде. Игнорируя традицию, согласно которой богословие мог преподавать только священник, он читал лекции по Посланию святого Павла к римлянам; он заменил схоластическую диалектику критикой и разъяснением текста Вульгаты; и его большие аудитории чувствовали себя освеженными новизной его метода и его акцентом на доброй жизни как лучшей теологии. Эразм, видевший его в Оксфорде в 1499 году, описал его как святого, вечно искушаемого похотью и роскошью, но «сохранившего цветок своей девственности до самой смерти», презиравшего легкомысленных монахов своего времени и посвятившего свое состояние благочестивым делам и благотворительности.54
Он был верным оппозиционером в Церкви, любя ее, несмотря на ее недостатки. Фиэ подвергал сомнению буквальную истинность Бытия, но принимал боговдохновенность Библии. Он предвосхитил реформаторов, подчеркивая авторитет Писания в противовес церковным традициям и формам, отвергая схоластическую философию как интеллектуальное разбавление простого христианства, сомневаясь в исповеднических полномочиях священников и реальном Присутствии Христа в освященном хлебе, а также осуждая мирскую сущность духовенства:
Если высший епископ, которого мы называем папой… будет законным епископом, он сам по себе ничего не делает, но Бог в нем. Если же он пытается сделать что-либо сам, то он становится породителем яда….. Это действительно происходило в течение многих лет и к настоящему времени настолько усилилось, что стало сильно влиять на всех членов христианской церкви, так что если только… Иисус не приложит руку к Своей со всей быстротой, наша самая беспорядочная Церковь не может быть далека от смерти…. О, отвратительная нечестивость тех несчастных священников, которых в наш век великое множество, которые не боятся броситься из лона какой-нибудь развратной блудницы в храм Церкви, к алтарям Христа, к тайнам Божиим! На них в один прекрасный день падет месть Божья.55
В 1504 году Коле был назначен деканом собора Святого Павла. С этой высокой кафедры он проповедовал против продажи епископств и зла множества благодеяний, принадлежащих одному человеку. Он вызвал гневную оппозицию, но архиепископ Уорэм защитил его. Линакр, Гросин и Мор теперь обосновались в Лондоне, освободившись от консерватизма и схоластики Оксфорда, стимулированные визитами Эразма и вскоре получившие поддержку молодого Генриха VIII. Казалось, все было готово для английского Ренессанса, который должен был идти рука об руку с мирной Реформацией.
ГЛАВА VI. Эпизод в Бургундии 1363–1515 гг.
I. КОРОЛЕВСКИЕ ГЕРЦОГИ