Бог есть все, все есть Бог. Отец непрестанно рождает Меня, Своего сына. Я скажу больше: Он порождает во мне Себя, а в Себе — меня. Глаз, которым я вижу Бога, — это тот же глаз, которым Бог видит меня….. Мой глаз и глаз Бога — это один глаз.20
В каждом человеке есть частица Бога; через нее мы можем напрямую общаться с Ним и отождествлять себя с Ним. Не через церковный ритуал, даже не через Библию, а только через это космическое сознание душа может приблизиться к Богу и увидеть Его. Чем больше человек отказывается от личных и мирских целей, тем яснее и дальновиднее становится эта божественная искра, пока, наконец, Бог и душа не станут единым целым, и «мы полностью преобразуемся в Бога».21 Рай, чистилище и ад — это не места; это состояния души: отделение от Бога — ад, единение с Ним — рай.22 Некоторые из этих положений попахивали ересью для архиепископа Кёльна. Он вызвал Экхарта на суд (1326); Экхарт подтвердил свою покорную ортодоксальность и предложил рассматривать его высказывания как литературные гиперболы. Тем не менее епископ осудил его. Монах обратился к папе Иоанну XXII, а затем спасся от пидарасов своевременной смертью (1327).
Его влияние распространяли два ученика-доминиканца, которые умели держать его пантеизм в безопасных границах. Генрих Сузо в течение шестнадцати лет истязал себя аскетическими упражнениями, вырезал имя Иисуса в своей плоти над сердцем, утверждал, что принимал в рот кровь из ран Христа, и написал свою «Маленькую книгу вечной мудрости» на немецком языке, потому что, по его словам, именно на немецком языке Бог открыл ему ее.23 Иоганн Таулер называл Экхарта своим «святейшим учителем» и проповедовал в Страсбурге и Базеле доктрину мистического единения с Богом. Именно Таулеру Лютер приписывает книгу «Немецкая теология», которая глубоко тронула его своим простым вероучением: Бог, Христос и бессмертие.
Церковь с некоторым беспокойством смотрела на мистиков, которые игнорировали большинство ее догм, пренебрегали ее ритуалами и утверждали, что могут достичь Бога без помощи священников или таинств. Здесь лежали зародыши доктрин Реформации о частном суждении, о том, что каждый человек — священник, и об оправдании не добрыми делами, а трансцендентной верой. Церковь считала, что сверхъестественные откровения могут исходить как от демонов и маньяков, так и от Бога и святых, и что необходимо какое-то авторитетное руководство, чтобы религия не распалась на хаос индивидуальных видений и теологий. Это различие во взглядах до сих пор разделяет честных людей.
V. ИСКУССТВО
Готический стиль продержался в Германии еще долго после того, как в Италии и Франции он уступил место классическим веяниям Ренессанса. Теперь он увенчал процветающие города Центральной Европы церквями, не столь грандиозными, как великие святыни Франции, но поднимающими дух спокойной красотой и непритязательным достоинством. Упсала начала строить свой собор в 1287 году, саксонский Фрайберг — в 1283, Ульм — в 1377 (с самой высокой готической башней в мире), Вена — Штефансдом в 1304, Штральзунд — Мариенкирхе в 1382, Данциг — еще одну Мариенкирхе в 1425. Ахен и Кельн дополнили хоры своих соборов, Страсбург завершил «застывшую музыку» своего собора в 1439 году; Ксантен построил изящную коллегиальную церковь святого Виктора, которая была разрушена во время Второй мировой войны. Нюрнберг прославился четырьмя знаменитыми церквями, которые дали благочестию школу искусства и вкуса. Лоренцкирхе (1278–1477) обязана XIV–XV векам своим величественным порталом и великолепной розой. Штефансдом, или собор Святого Стефана (1304–1476), был любимой достопримечательностью; его крутая крыша перекрывала неф и нефы одним пролетом и обрушилась на Марс в 1945 году. Около 1309 года Себальдускирхе перестроила нефы, в 1361 году возвела новый хор, около 1498 года достроила западные башни, а с 1360 по 1510 год установила великолепные витражи. Фрауэнкирхе, или церковь Богоматери (1355–61), с богато украшенным скульптурой притвором, была почти разрушена во время Второй мировой войны, но уже восстановлена; каждый день в полдень четыре манекена-выборщика в знаменитых часах на фасаде склоняются перед Карлом IV в знак неустанного признания его знаменитой буллы. Скульптура была еще грубой, но церкви в Бреслау и Хальгартене, а также Себальдускирхе в Нюрнберге получили каменных или деревянных Мадонн, отличавшихся некоторой благородностью.