В баре стало тихо. Сотрудники базы и телохранители Панова молча смотрели на эту сцену, не зная, как на нее реагировать. Еще никто на их памяти не давал отпор Теодору. И лишь Максим повел себя в высшей степени странно: он спокойно допил тоник, нагнулся к ворочавшемуся на полу Теодору, пошлепал его пониже спины и сказал:
– Если не видишь перед собой тигра, надень очки, малыш.
Сын эвменарха с трудом встал, белый от ярости и унижения, повернулся к Стасу, и рука его метнулась под мышку, выдернула длиннер.
– Я т-тебя с-сейчас навек ус-спокою! – прошипел он. – Чтобы знал, на кого хвост поднимаешь!
Стас приготовился обезоружить ошалевшего противника, обнаруживая знание приемов боя, о которых прежде не имел понятия, однако демонстрировать свои эзотерические навыки не пришлось. Максим положил руку на ствол длиннера, пригибая его к полу, что-то шепнул на ухо Теодору, потом повернулся к Стасу:
– Иди к себе, я сейчас приду.
Стас молча повернулся к остывшему, бормочущему под нос угрозы Теодору и вышел из бара. Но в свой спальный модуль не пошел, нетерпение оказалось сильнее, и он, плюнув на слова Максима, направился на первый горизонт базы, где располагался расчетно-аналитический центр службы кризисных ситуаций, служба контрразведки и кабинет ее шефа Зидана. Дима со своей командой телохранителей Панова последовал за ним, не решаясь подойти ближе.
Вопреки ожиданиям Стаса личная охрана Зидана его не остановила, и он проник в кабинет шефа контрразведки беспрепятственно.
Саид Саркисович по прозвищу Эсэс, как всегда, сидел за компьютером и задумчиво гладил свой бритый лоснящийся череп.
– Проходи, – кивнул он, не глядя на посетителя, продолжая рассматривать какой-то документ на экране компьютера.
Станислав остался стоять у порога, вдруг ощутив робость и осознав незначительность своей проблемы по сравнению с теми, которые приходилось решать Саиду Саркисовичу и его службе. Захотелось бежать отсюда и не отнимать время у столь занятого человека. Однако он переборол себя и, упрямо сжав губы, не двинулся с места.
Зидан повернул к нему голову, окинул рассеянным взглядом, потом выражение лица его изменилось, в глазах протаяли понимание и насмешливое сочувствие.
– Надеюсь, ты хорошо подумал? – сказал он.
Стас растерялся.
– Я хотел… я рассчитывал…
– Мне доложили о твоих проблемах. К сожалению, милиссу этой девушки – я имею в виду Дарью Страшко – изменить весьма непросто.
– Да почему? – не выдержал Стас. – Как раз все очень просто. Пошлите меня вместе с группой поддержки в прошлое, мы последим за ней и предотвратим несчастный случай.
– Нам нельзя посылать такую группу в этот отрезок прошлого, произойдет накладка трендов, глубина плывуна увеличится, придется сбрасывать в «хрономогилу» уже откорректированный вариант реальности…
– Что вы так цепляетесь за этот вариант? Что произошло в этом проклятом девяностом году, из-за чего вам понадобилось корректировать реальность?
– Это секретная информация.
– Я ее все равно узнаю!
Зидан ощупал злое возбужденное лицо Стаса мрачноватыми черными глазами, покачал блестящей головой.
– Вы снова торопитесь, Станислав Кириллович, и переоцениваете свои силы. Если вы думаете, что волхварь дает вам абсолютную свободу в пределах Регулюма, то ошибаетесь. Инба СТАБСа, передавший вам личный информативный эйконал, имел гораздо больше возможностей, чем вы, вплоть до временных перемещений, и все равно не ушел от охотниц маршалессы.
– Объясните мне, почему нельзя спасти Дарью. Она никому не мешает, ни на что не влияет, ее спасение не отразится на реальности.
– Как знать. Хотя дело не в этом. В тысяча девятьсот девяностом году «волчицы» овладели секретом дистанционного психотронного нейролингвистического программирования людей, и нам пришлось срочно вмешаться в прошлое, чтобы этого не допустить.
– При чем здесь Дарья?
– Отец Дарьи, Валентин Григорьевич Страшко, – один из ведущих специалистов военной лаборатории психотроники…
– И вы убили его дочь, чтобы заставить не заниматься проблемой?!
– Мы не убивали его дочь, она погибла случайно. Изменить же этот с невероятным трудом стабилизированный вариант реальности очень трудно, практически невозможно.
– Значит, вы мне отказываетесь помочь?
Зидан погладил череп, покосился на экран компьютера, по которому ползли строки какого-то текста, снова оглядел Панова с ног до головы.