— Мария! — попытался её остановить муж, но было поздно.
Я улыбнулся ещё шире.
— Моя фамилия — Энгельгардт. И цели у меня самые простые: жить, работать, быть полезным обществу. А что касается магии… — я слегка поднял руку, и бокал в моей ладони на мгновение вспыхнул голубым светом. — Это просто инструмент. Как, скажем, ваши жемчуга, мадам. Они ведь тоже не просто так?
Лихачёва побледнела, а её муж резко кашлянул.
— Ну, это… конечно же…
В этот момент к нам подошёл Готовицкий.
— Господа, не ссорьтесь в такой прекрасный вечер! У меня сегодня именины. Владимир Васильевич, пойдёмте, я вас с кое-кем познакомлю.
Я вежливо поклонился Лихачёвым и отошёл.
— Спасибо, — тихо сказал я Готовицкому.
— Не за что. Но будьте осторожнее. Лихачёвы — не главная проблема.
— А кто?
Именинник кивнул в сторону дальнего угла, где стоял высокий мужчина в чёрном фраке с холодными, как лёд, глазами.
— Барон Карл фон Штайнер. Приехал из Петербурга пару недель назад. Интересуется… необычными людьми.
Я почувствовал лёгкий холодок по спине.
— Занятно.
— Очень, — усмехнулся Готовицкий. — Так что, поручик, удачи вам.
Он отошёл, оставив меня наедине с мыслями.
Барон Штайнер… Судя по ауре — адепт Тёмных искусств.
Похоже, наш вечер только начинается, и он не станет томным…
Глава 18
Званый вечер
В середине вечера, когда я уже оттанцевал по два танца с Яной, один с Аней, и ещё один с какой-то голубоглазой худенькой девушкой, которая представилась Еленой, меня около стола с закусками разыскал Хрисанф Михайлович.
— Барон, а пойдёмте я вас с одним интересным человеком познакомлю. Он меценат, коллекционер и один из учредителей губернского музея. По крайней мере его коллекция в три с половиной тысячи древних монет, которую он пожертвовал музею — вызывает зависть даже у специалистов нумизматики, — предложил он, приятно улыбаясь.
— Действительно, очень достойный поступок, — согласился я с Готовицким, и прихватив бокал цимлянского с подноса слуги, отправился вслед за именинником.
— Кстати, не подскажете, что за браслет вы мне подарили? — спросил по пути Хрисанф Михайлович.
— Это артефакт моего изготовления. Лечебный. Лучше бы привязать его на кровь, тогда он станет для вас более эффективен, но зато без привязки вы можете им подлечивать членов своей семьи или ваших друзей, — озадачил я его непростым выбором.
— И насколько же он силён? — задумчиво поинтересовался Готовицкий.
— Про такие мелочи, как кашель, простуды и зубная боль можете забыть сразу. Многим серьёзным заболеваниям он попросту не даст развиться. Той же язве желудка, к примеру. Но, скорей всего, полностью её не излечит. Что касается травм, то серьёзный порез артефакт залечит минут за пять — десять, а вот перелом уже не потянет.
Отвечал я охотно. По сути — это моя рекламная акция. В дальнейшем я такие дарить артефакты не собираюсь. Может, при случае, подарю парочку ещё кому-то, но уже с другими свойствами. Мне же саратовскому дворянству как-то надо весь свой ассортимент показать. Пока это один из моих немногих гарантированных заработков, а деньги на развитие магического уровня мне ой, как нужны.
— Надеюсь, мы с вами ещё об этом подробнее поговорим, — на ходу бросил мне именинник, — Так как вопрос не простой, а пока, позвольте я вас представлю столбовому дворянину Канину, Владимиру Владимировичу.
Мы подошли к небольшой группе мужчин, оживлённо обсуждавших что-то около камина. В центре стоял высокий, сухощавый человек лет пятидесяти с аккуратной седой бородкой и проницательными глазами. Его осанка выдавала бывшего военного, но одежда — дорогой, но скромный сюртук — говорила скорее о человеке науки или искусства.
— Владимир Владимирович, позвольте представить вам нашего нового гостя — поручика Энгельгардта, — объявил Готовицкий.
Канин повернулся ко мне, оценивающе окинул взглядом и слегка улыбнулся.
— А-а, господин маг! Про вас уже ходят легенды.
— Надеюсь, не слишком пугающие? — ответил я, слегка наклоняя голову и улыбаясь.
— Зависит от того, кого спрашивать, — рассмеялся он. — Но меня, признаться, больше интересуют не слухи, а факты. Говорят, вы создаёте артефакты?
— Да, это так.
— Любопытно. Очень любопытно. — Его глаза загорелись тем самым блеском, который я уже видел у коллекционеров и учёных — страстью к неизведанному. — А не могли бы вы показать что-нибудь из своих работ?
Я задумался на секунду. С одной стороны, демонстрировать что-то из личных артефактов на людях — рискованно. С другой — Канин явно был человеком влиятельным, и его интерес мог открыть мне двери в нужные круги.