Трое против одного.
— Ты думал, мы позволим тебе уйти с нашим артефактом? — прошипела женщина. — Вот только ты не знал, что мы можем заставить этого идиота принести нам его. И не важно, хочет он этого или нет. Мы всемогущи!
Я глубоко вдохнул и улыбнулся. Какие знакомые разговоры… В прошлой своей жизни я их выслушал не одну сотню раз.
— Нет. Я думал, вы всё-таки попробуете его забрать. И у вас почти получилось. Но не в мою смену.
И разжал кулак.
Серебряный медальон, который я сжимал в ладони, взорвался ослепительной вспышкой. Очищающее Пламя!
Собственно, вот и всё. А сколько пафоса-то у них было…
Адепты Тёмных искусств всегда были болтливы и эпатажны, наслаждаясь эманациями страха прежде, чем убивали свои жертвы. Даже представить себе не могу, что говорил девочкам Штайнер перед тем, как высосать из них Жизнь.
Но это чисто риторический вопрос. Меня гораздо больше волнует другое — отчего вдруг вся эта мерзость, практикующая Смерть, так резко осмелела и на меня полезла?
Обычно они живут тихо — мирно, и стараются не высовываться. По крайней мере до тех пор, пока в реальную силу не войдут. А тут… Нет, даже не смешно. Но они явно нарвались не на то, что ожидали. Думали, артефакт с заёмной силой им поможет. Ни хрена он им не помог!
Но Штайнер был неплох. Признаю. Даже кольца защиты сумел вычислить и попытался с меня их снять. Если подумать, то чисто теоретически у него после этого вполне мог бы появиться шанс на успех. Но это не точно.
Архимаг — это вам не просто так. У каждого из нас есть свои уловки и приколы, помогающие нам выжить там, где больше никто не выживет. Ну, ладно. Скажу просто — местные маги Смерти меня не впечатлили, но и узнать, кто ко мне их послал, я не смог.
Тем не менее, их попытки уничтожить меня, дали повод для размышлений. Никогда бы над таким даже не задумался, но тут… Сами виноваты, короче. А я догадался.
По всему выходит, что заказчиками на моё убийство были те, кому не понравилось моё взаимодействие с Куполом.
С чего я так вдруг решил, если у меня и в Саратове недоброжелатели есть, так те меня вовсе не грохнуть хотят. И они не из Петербурга присланы, а свои, местные. Эти просты и прямы, как оглобля — их мои имения волнуют. Переживают, что не в их руки они попали. Обычная житейская суета.
Зато в интересующем меня вопросе так и мелькают ослиные уши неких спецслужб, которые вдруг решили, что убить мага, умеющего «сдувать» Купол, который не так давно вдруг стал нестабилен — это хорошая идея.
Ничем другим интерес ко мне убийц из Питера я объяснить не могу. А раз так, то я принял эту версию за основную.
Утихомирив Череп, обращая его обратно в спячку, я продиагностировал Канина, который неподалёку лежал без сознания. С ним и так работы прилично было, а теперь ещё больше выходит — нахватал же в себя ненужных эманаций! И как его теперь от них очищать? Тут уже работы не на три тысячи, а этак, в пару раз больше. Но это он позже узнает.
Приходить в себя столбовой дворянин никак не желал. Пришлось похлопать его по щекам, сначала легонько, потом не очень.
— А… Что? Владимир Васильевич! А где это мы? — выдал он целый набор эмоций.
— На кладбище, — честно ответил я, помогая ему подняться.
— Я что, умер?
— Уже нет. Я вас спас.
— Получается, я вам жизнью обязан.
— Это ерунда. Лучше расскажите-ка мне, для чего вы эту сомнительную улицу так часто посещали? — потребовал я, пока клиент в себя не пришёл.
Да, бессовестно воспользовался затуманенным состоянием клиента.
— Так я же миниатюры рисую! Это моё давнее увлечение, — этак по-бабьи хлопнул себя Канин по бёдрам.
— Хорошее дело, — подбодрил я его, — И что дальше?
— Так у меня же там ангелочки и херувимы! А где натуру брать?
— Ага, то есть вы девочек голенькими рисуете?
— Не всегда, — тут же пошёл Канин на попятную, но подумав, признал, — Но в основном да, так и есть. Они в таком виде очень трогательные получаются. А мои даже более живыми выглядят, чем у Рубенса. У того все ангелы толстомясые, и все в складках жира, а я их, как есть пишу.
— То есть, вы решили с Рубенсом поспорить? — не сдержал я ухмылки.
— Не верите, да?
— Ну, отчего же. В какой-то степени верю. Но хотелось бы посмотреть. Говорить-то всякое можно, — сознательно выразил я недоверие, чтобы он раскрылся.
И нет, я не ценитель живописи, но если увижу по картинам, что там не одним рисованием дело обошлось, то хрен ему, а не лечение.
— Хм… Так и быть. Покажу. Но вы первым будете, кто их увидит.
— Вот и поехали к вам. Прямо сейчас и посмотрим, — решил я ковать железо, пока горячо, а то вдруг завтра маэстро миниатюр передумает, а мне потом гадай — стоит его с того света вытаскивать или нет.