Я отложил блокнот в сторону, выключил свет и расположился на огромной мягкой кровати. Под звук барабанящих по стеклу капель сон не заставил себя долго ждать.
***
В чаще леса спряталась небольшая аккуратная хижина. Позади нее расположился океан из густых двухметровых кустов белых роз, источающих запах железа. Пройдя чуть дальше, я заметил, что один из цветков отличается от других. Его лепестки были частично окрашены в красный. С каждым моим шагом вперед розы аллели все больше и больше. И вот, в конце, передо мной возник огромный багровый куст, который, по-видимому, таил за собой главный источник кисловатого духа. В попытке раздвинуть его ветви в стороны мои руки натыкались на острые шипы. Задевая кожу, они оставляли тоненькие ручейки крови. Боль от ран и страх неизвестного смешались внутри меня. Но ни то, ни другое чувство не заставили мое тело остановиться. Бешеное сердцебиение и вовсе казалось чужым. Наконец-то между всей этой листовой замелькали лучики солнца. Свет слепил глаза, стоило только отодвинуть последние ветки, но через секунду зрение вернулось ко мне. Тогда я впервые пожалел, что вообще способен видеть. На сырой земле лежали два трупа: мужчины и женщины. Оба тела были страшно изуродованы многочисленными ранениями. Лица мертвых покрывала запекшаяся кровь. Но даже так нетрудно догадаться, что они принадлежат…
Испуганный я резко распахнул веки. Мой мозг отказывался дальше лицезреть эту тошнотворно-ужасающую картину. Внутрення дрожь не хотела покидать тело.
Это лишь кошмар, приснившийся на нервной почве. Это все не по-настоящему.
Я встал с постели. Голову пронзила резкая боль. С первого этажа раздался женский голос.
- Если не верите – идите и проверьте сами! Мне нет смысла вам лгать!
Похоже, тетя Лисбет вернулась. Но почему она так кричит? Что же снова случилось?
Спустившись, в фойе я увидел столпившихся вокруг тети взрослых и прижавшихся к ней близнецов. Не хватало только Алисы. Сама же тетя промокла с головы до ног, а лицо, руки и обувь перепачкались в грязи.
- Лисбет, я понимаю, что ты сильно шокирована, - начал отец. – Но для начала тебе нужно успокоиться и принять горячий душ, а после все нам объяснить.
- Какой, к черту, душ, Ал?! Они мертвы! Я видела их тела собственными глазами! Их убили, Ал! Виктора и Лауру убили!
- Ты в этом уверена? – спросил мисс Лидс.
- Да! Повторю еще раз: если не верите – идите и смотрите сами на этот ужас, - она заплакала.
По телу пробежали мурашки. Я что, все еще сплю?
- Хорошо. Я и Джеймс сейчас отправимся туда и все проверим. А ты оставайся здесь и отдохни.
Взяв из гостиной пиджаки, мужчины вышли из особняка.
- Мама, все будет хорошо, - вторили, ластясь к женщине, Томми и Майк. – Тебе просто показалось.
Но тетя даже не слушала их. Она молча стояла и быстро переводила взгляд с одного из нас на другого.
- Милая, пойдем, приведем тебя в порядок, - с нежностью в голосе произнесла мама.
- Не трогай меня, - огрызнулась женщина и отбросила ее руку. – Сама справлюсь.
Она поднималась по лестнице в свою комнату, все еще держа за руки сыновей. Вместо нее к нам же вышла Алиса.
- Что так шумно? – спросила она меня.
- Пока не знаю, но что-то очень и очень плохое.
Девочка непонимающе взглянула на меня.
- Так, ладно, почему бы нам не подождать их возвращения в гостиной? – сказал дядя Бен.
- Тогда я заварю еще чая, - согласилась мама.
И вновь мы собрались в этой комнате. Через двадцать минут к нам вышла тетя и села на свое прежнее место. На подлокотниках ее кресла разместились парни. Дрожащими руками она взяла протянутую мисс Лидс чашку черного чая и сделала глоток. Было заметно, что она сильно нервничает.
***
Медленно текло время. Тридцать минут ощущались как три часа. Никто не был настроен на разговоры, хоть дядя и пытался нас немного развеселить своими историями.
Не произнося ни слова, все ожидали новостей.
В два часа пятнадцать минут скрипнула дверь особняка. Лица отца и мистера Фостера были бледны.
- Они действительно мертвы, - без всяких церемоний подтвердил отец. Давящий страх, под чей контроль после этой фразы попали все присутствующие, пропитал воздух. Никто не решался заговорить. Но рано или поздно кто-то же должен нарушить молчание. И этим человеком стал дядя.