„Красиво… из чего это? – рассматривая картинки, думала Пио-нерогероева. – Это что-то совсем из сопредельной отрасли – как это связано с девелопментом конструкций?“
На картинках-фотографиях бодро гарцевали рыцари разных эпох, воины разных армий, были и другие миниатюры: исторические личности на постаментах из дерева или мрамора, животные, предметы интерьера. Во втором каталоге оказались тематические коллекции – копии известных памятников, небольшие скульптурки известных артистов и политических деятелей. Все это было необычайно цветным, ярким и вызывало только один вопрос – отчего на каждой фигурке было что-то вроде хвостика. Пионерогероева не сразу заметила эту особенность, а заметив, не поняла, какую функцию этот хвостик выполняет.
Гадкоутенкова заговорила тихим голосом:
– У нашего босса есть еще один бизнес – фабрика по произвол-ству глиняных свистулек.
– Чего?! – Пионерогероева чуть не подпрыгнула от изумления.
– Свистулек, глиняных свистулек, – спокойно подтвердила Гадкоутенкова. – Эта фабрика – любимая игрушка, детище и „священная корова“, если хотите, нашего президента. Этому бизнесу уже четыре года, но ситуация там неоднозначная. Вернее, понимаете ли, это и бизнесом-то назвать сложно, – Гадкоутенкова усмехнулась. – Фабрика полностью дотационная, и босс не увидел от нее еще ни копейки, а вливания туда производятся регулярно.
– Как же так? Причины этого как-то анализировались, или фабрика создавалась с какими-то иными целями?
Гадкоутенкова опять слегка поморщилась. „Не то что-то? – промелькнуло у Пионерогероевой. – Может, это у них больная мозоль? Помолчу, пока не спросят“. Ключевые слова про вызов профессионализму прозвучали, и на автомате включился драйв – так была устроена Пионерогероева. Но драйв время от времени нужно регулировать, пока свисток не дан и ракета не взлетела.
Мысль Пионерогероевой потекла по медленному руслу, пассивно и неторопливо. Решив, что для напряга время еще не пришло, она приготовилась выслушать все обстоятельства, побудившие директора по кадрам завести с ней этот разговор.
Гадкоутенкова начала немного нервничать. Очень не хотелось бы вот так, с порога, оглашать весь список неприятностей, с ними происходящих, как и список дел, которые не получились. Однако придется – этого не избежать. Чутье чутьем, а подготовить человека надо. Может, это и правда – она? Видно же – глаза горят, опыт приличный, в кризисных ситуациях работала, энтузиаст – это и к бабке не ходи, здесь только на энтузиазме и можно выезжать, а то девчонки на фабрике киснуть стали. Никаких ресурсов не хватит, чтобы с Бейбаклушкиной осаду выдерживать так долго. У той сил – хоть отбавляй, Пустовой, к примеру, скопытился совсем, а надежды на него возлагались… Подумав о сдувшемся, как шарик, руководителе по бродажам Пустовом, Агриппина опять поморщилась. Справится ли эта энтузиастка с Бейбаклушкиной – тоже большой вопрос. Не в смысле того, что та ее съест, как и остальных, а в смысле – не сгинет ли младший партнер господина Безбаш-нева под натиском этого руководителя проекта. Тут надо крепко подумать, чтобы дров не наломать. Сейчас главное – очаровать ее перспективами и масштабами личности босса. Ну, что-что, а Гад-коутенкова это умела. Говорить о президенте Великой корпорации так, чтобы дух захватывало, ей никогда не надоедало, а каждый новый претендент на вакансию давал ей неистощимый повод для красноречия. Но этот козырь она всегда приберегала на самый последний момент. Она действительно на своем „персональщицком“ веку повидала немало, распознать в кандидате требуемое ядро было делом несложным, да и глаз был наметан. А уж как грамотно продать вакантное место – тут Гадкоутенковой не было равных. Упаковать в нужной последовательности все аргументы и достоинства предложения требовало отдельного мастерства, и начальница по кадрам этим мастерством владела.
– В каком-то смысле – да, фабрика создавалась для иных целей, чем бизнес, – в ответ на недоуменный взгляд соискательницы Гадкоутенкова быстро исправила формулировку, – сначала это грозило стать „карманным предприятием“ и дорогостоящим хобби нашего босса. Он – человек увлекающийся и очень-очень разносторонний (для презентации босса еще не время, но каплю меда внесла). Загорелся этой идеей случайно, хотя, видимо, тяга к прекрасному у него в крови. Изначально на фабрике производились сувениры для партнеров по основному бизнесу и клиентов. Потом уже у нашего президента возник вопрос – а почему бы этому делу не стать бизнесом? Вот тогда-то курс изменился и возникла идея проекта, который выполнил бы поставленную цель, – Гадкоутенкова первый раз за все время интервью улыбнулась и продолжила более расслабленно: – Вообще, у фабрики своя легендарная история. Когда-то он вытащил своих младших партнеров – понятно, что партнерами они стали позже – в буквальном смысле из гаража, где те строгали маленькие фигурки из дерева. Увидел их изделия на какой-то выставке, подошел, заинтересовался и спросил: „А из глины так сможете?“ Они сказали, что смогут. С этого и началось. Два года занимались наладкой всех процессов, за это время поставили туда оборудование, создали технологии, уникальные, между прочим. Предприятие выросло из кооперативного во вполне нормальное. Сейчас там работают двести человек. За эти два года много чего случилось – возникли уникальные коллекции, появились эксклюзивные модели, налажена работа с незайнерами и лепульторами. Но сложности есть. На третий год как-то пытались все систематизировать. На четвертый перешли к развитию: хочешь – не хочешь, а требования ситуации уже объективно таковы, что от развития не уйти. Но по смыслу кооператив как был, так и остается. Структура, все процессы меняются, а способы управления – как на коммунальной кухне. Оперативным управлением занимаются младшие партнеры – супруги Бейбаклушкины.
Она – исполнительный директор, решает все вопросы, а он – технический гений, человек слегка не от мира сего, изобретатель. Надо сказать, что первые печи он конструировал буквально на коленке, а дальше уже опытным путем вычислял способы замесов, обжигов и так далее. Аналогов этому произволству нет, хотя официальные конкуренты что-то и пытаются воспроизвести, даже копируют. Но шансов у них не было, нет и не будет. Главный эксклюзив, который нашел Безбашнев, – особая идея произволства глиняных свистулек, именно она позволяет нам создавать такие модели, которые даже мы не всегда воспроизводим во второй раз.
Тут начальница по кадрам Великой корпорации многозначительно задумалась и сделала паузу, подводя итог первой части триумфальной речи.
– Вопрос можно? – после долгого молчания у Пионерогеро евой прорезался голос. – Вы только что описали картину становления фабрики и планы, которые были с ней связаны. Ориентация, как я понимаю, существовала сугубо произволственная. А какова ситуация в сегодняшнем поперечном срезе? На третий год была намечена систематизация, на четвертый, очевидно, тоже… Сейчас, я понимаю, она продолжается, а когда появились намерения заниматься сбытом, строить систему бродаж?
Задавая вопрос, Пионерогероева стала задумчиво чирикать в своем органайзере, рисуя завитушки – обычно это помогало ей размышлять над сложными вещами. А вещи казались уже очень сложными. Мотивация заказчика „священной коровы“ ускользала. Вот она, „корова“. Хотела же посмотреть, как события будут развиваться. Прямо напророчила себе. Если бы не странное стечение обстоятельств, Пионерогероева не обратила бы внимания на некоторые детали, прямо вытекавшие из ее „студенческой практики“. Если это не было бизнесом изначально – зачем это дело сейчас превращать в бизнес? А если это не было бизнесом так, для самоуспокоения, а потом настал момент, когда захотелось уже и возврата немалых инвестиций, почему столько времени молчали и не спрашивали? И вообще, реально разве два года чего-то налаживать, потом еще год систематизировать, все это время проедать деньги и только к концу четвертого года начинать задумываться: а почему же мы с этого ничего не имеем? Странно. Кто-то тут кого-то очень сильно дурит.
– Первые два года, так сказать, занимались творчеством, креативом, – продолжила Гадкоутенкова. – Много опытов было, пока технологию наладили. Сначала научились произволить, потом хотели научиться бродажить, но пока не получается. Почему он столько лет ничего не спрашивал – вопрос, интересующий многих. Видите ли, наш босс – человек не такой доверчивый, как могло показаться, тем более что в произволство вкладывались немалые деньги и здание фабрики – это собственность. Но, начиная работать, он может много и придирчиво спрашивать, требовать результата, а вначале под результатом, я уже сказала, понималось исключительно творчество. Это его увлекало. Впоследствии он начинает доверять, и доверять настолько, что перестает вмешиваться в процесс. В некотором смысле этим могут воспользоваться его партнеры. Итак, еще один момент, на который нужно обратить внимание: хозяйка этой фабрики, ну, маленькая хозяйка, – госпожа Бейбаклушкина. Она там царь и бог, руководит всеми и вся, думает, что во всем разбирается, и в технологии замеса в том числе. В общем, фабрика для нее – свой огород, любой туда попадающий автоматически считается ее собственностью. Поэтому, когда мы начали формировать проект, у нас начался „падеж“ и выжили на сегодня только самые приспособляемые: менеджер по фигистике, артикулярный директор, управляющий по просчетам и, надеялись, руководитель по бродажам, но он сдулся. Бейбаклушкина его съела и выплюнула. Эта ситуация развивается уже месяцев восемь, за это время членами проектной бригады, конечно, что-то, да сделано, и результаты нехилые. Но все тормозится, по мнению нашего дорогого босса, из-за отсутствия ядра, или гвоздя, уж простите, на который все это можно нанизать. И того, кто бы эти разрозненные усилия объединил. Поэтому он неоднократно уже начинал фистулить – давай да давай руководителя заводить. А я его торможу – благо, мое слово для него что-то значит. Я в корпорации полтора года работаю. За это время и в конструкциях нужно было столько сделать – глаза бы не смотрели. Но сделано, слегка разрулили. А потом он меня назначил копординатором проекта, я в какой-то мере сейчас выполняю функции руководителя и мечтаю все это передать, так как у меня и своей работы масса. Но главное – я совсем недавно в этот вопрос стала вникать, поэтому еще и дистанционно сложно все организовывать и держать под контролем. С Бейбаклушкиной мы не сталкиваемся на почве совместных интересов, я выполняю чаще миротворческую функцию, так как группе проекта приходится иногда несладко. Ну, в силу особенностей маленькой хозяйки. Пока нам удается „разойтись бортами“, но ситуация не может тянуться до бесконечности – она должна привести к качественным изменениям. Поэтому вы и появились. Я знала, что ситуация созреет, и боссу говорила – как только будет готова ситуация, по явится и человек.