– Что у нас еще в округе? – Шубин оттянул рукав и посмотрел на часы. Соваться в деревню было неуместно. Любые жертвы должны иметь смысл. Пару дней назад в деревне не было немецких войск, а теперь приперлись.
– К северу еще две деревни, – подал голос Бурмин. – Туда от Беженки ведут проселочные дороги. Пронино и Камышовка. Первая – еще ничего, нарядная такая, а вторая – дыра дырой…
– А ты откуда знаешь?
– Так отступали мы через эти деревни, товарищ лейтенант. Я тогда еще не был в разведке, служил в 235-м полку товарища Антаонова… он, кстати, погиб, когда мы из Пронино уходили. Пятились под ударами, за каждый клок земли хватались, а толку? В полку триста бойцов осталось, и тех потом танковой колонной разрезали да в лесах добили. Нас в районе Ельни человек тридцать из леса вышло. Примкнули к остаткам механизированного полка – и дальше на восток покатились. Так мы эту местность досконально изучили. До Пронино километра четыре, Камышовка – дальше.
– Почему раньше не говорил?
– Так вы меня не брали с собой, – удивился Бурмин. – Сегодня впервые во вражеском тылу. Арефьев ногу растянул, вы меня и назначили вместо него.
Да уж, действительно…
Продолжили наблюдение. Со стороны восточной околицы подошло отделение солдат, расположилось напротив избушки. Появился обер-лейтенант, стал совещаться с унтером. У колодца раздетые по пояс солдаты обступили женщину. Но особо руки не распускали – искоса поглядывали на командира. Пузатый немец отобрал у сельчанки ведро, окатил свой торс – если то, что находилось под подтяжками, можно было назвать торсом. Сослуживцы засмеялись. Толстяк отбросил пустое ведро, с пренебрежением глянул на товарищей. Женщина сообразила, что зря пошла за водой. Подхватила упавшее ведро, засеменила прочь, втягивая голову в плечи. Солдаты скалились ей вслед, кричали что-то скабрезное.
– Пузень наел, – пробормотал Мостовой. – Они тут пивом питаются?
– Жарко, мужики… – пожаловался Шлыков, утирая вспотевший лоб пилоткой. – Вроде осень на носу, вечер скоро, а жара, как в бане…
Это лето выдалось чересчур теплым. Приближение осени в природе не ощущалось.
Глеб посмотрел на часы – часовая стрелка оторвалась от цифры «пять». Солнце медленно клонилось к западу, но воздух безжалостно парил.
– А в паре километров, за щебеночным карьером – великолепное озеро… – мечтательно проговорил Бурмин. – Помню, пролетели мимо него, только лицо успели ополоснуть. А еще раненых тащили… Там красота, тишина, берег живописный – просто загляденье. Дикие утки в воде плавают – словно не слышат, что рядом стреляют. Идеальное место для отдыха после трудного дня… Я что-то не то сказал, товарищ лейтенант? – насторожился Бурмин. – Вы так подозрительно на меня смотрите, право слово…
Идея была бледной, но впору хоть за соломинку хвататься! Остальные тоже заметили перемены в облике командира, уставились с интересом.
– Дорогу знаешь к этому озеру?
– В общем-то, несложно, товарищ лейтенант… К северу будет карьер, а где-то за ним, если пройти метров шестьсот на северо-восток…
– Отползаем, – скомандовал Шубин. – Да без резких движений, задницами не светите. В лесу построение и постановка задачи…
Словами про «идеальное место для отдыха после трудного дня» Бурмин попал в самую точку. Сердце билось в грудную клетку, по лбу стекала испарина. Забрались бог знает куда – никогда еще так далеко не забирались. Про обратную дорогу старались не думать, кривая вывезет. Главное, выполнить задание – хотя бы с третьей попытки!
В указанный квадрат пробрались незамеченными, обогнули карьер, который забросили еще на заре индустриализации, он представлял собой неплохой полигон для отработки навыков особых подразделений. Дальше выручил густой осиновый лес – вернее, его опушка. В стороне осталась деревня, в которой тревожно кричал петух и смеялись мужчины. Красноармейцы по одному перебрались в заросли тальника, поползли, раздвигая заплетенные ветки.
Озеро выглядело как оазис посреди пустыни! С трех сторон его окружали ивовые заросли, плакучие деревья склонялись к воде, купая листву. Вода была спокойной, необычайно прозрачной. У дальнего берега плавала стая уток – они держались подальше от людей.
На вершину покатого холма с мягкой травкой выходила проселочная дорога. Там стоял усиленный броней «Кюбельваген». На борту были напечатаны белые кресты. На спуске к пляжу – черный как смоль «Мерседес» с откидным верхом.