«Уж не убил ли он ее? – подумалось. – Когда же он уберется? Эх, тоска какая… и тишина. Хоть бы козы заблеяли…»
Таисия так и не принесла мне ничего до самого вечера. Хорошо, хоть водой запасся. Я лежал и теребил в руках пахнущий свежестью носовой платок – подарок хозяйки.
Наконец послышались долгожданные шаги, шуршание юбки. Таисия принесла поесть, еще раз велела сидеть тихо и быстро ушла. Я даже ничего не успел спросить.
Перекусив, снова лег на сбившуюся постель и задумчиво уставился в потолок.
Вспомнил дом, мать, друзей, погрузку в поезд, свой голодный и страшный марш-бросок, но почему-то это быстро ушло на второй план. В голову лезли мысли о Таисии, которая была сейчас где-то с Павло…
До наступления темноты было еще далеко, но я вдруг ощутил, что уже наступил вечер. Стало совсем тихо. Представил, как солнце постепенно склоняется к западу. Меня охватила грусть. Тяжело быть одному, зная, что совсем рядом люди, но ты с ними не можешь поговорить. Наконец Павло и Таисия вышли во двор и опять стали выяснять отношения. В тишине я хорошо слышал их голоса. Павло пытался помириться, обещал завязать со своей работой, как только представится случай. Таисия ему не верила, и все началось сначала. Но вдруг раздался стук в ворота.
– Кто там? – крикнула Таисия.
– Мама, открывай быстрее!
– Настя, дочка, это ты?!
Знакомый хлопок воротами, и новые голоса послышались ближе.
– Соскучилась Настя по мамке, – это Малхаз.
– Я ненадолго. У бабушки так здорово! Друзья, дискотеки и все такое. Просто дядя Малхаз сказал, что ему скоро опять в город, вот и поехала.
– Смотри у меня, дискотеки! Не слишком рано стала самостоятельной? По ночам хоть там не шляйся!
– Да, пошляешься… У бабушки не забалуешь!
У Насти был приятный голос и звучал он так звонко, что, казалось, будто девочка находится рядом – стоит повернуть голову. Мне не терпелось посмотреть на нее, но оставалось только разглядывать надоевший потолок, пытаясь по голосу представить лицо девочки.
Наверху тем временем начинался ужин. Я определил это по звону посуды. Похоже, Таисия напекла пирожков и угощала ими Малхаза и Настю. Павла не было, наверное, он избегал встреч с Малхазом. На какой-то миг явственно почудился запах пищи, и снова напомнил о себе мой старый приятель – голод. Чтобы не думать о еде, я попытался заснуть. Вскоре это удалось, но ненадолго.
Когда проснулся, снова услышал голос Павла.
– Бездельница! – грозно прикрикнул он. – Козу лучше подои!
– В Жмеринке своей командуй! Это ты, когда Малхаз ушел, выступаешь, а при нем, как мышь в сарае сидел. Думаешь, его нет, так тебе можно и руки распускать?
– Принесла нелегкая непутевую! – сокрушался Таисин любовник. – Сидела бы у своей бабушки, а то приперлась, двух дней не прошло.
– Не ори на меня, уеду завтра, больно охота смотреть на твою рожу бандитскую!
– Как тебе не стыдно, Настя! – встряла в разговор Таисия. – Ведь перед тобой взрослый человек. Совсем от рук отбилась! Будешь так говорить, не пущу больше в город.
– А я все равно уеду, дядя Малхаз отвезет!
Внезапно все стихло, видно, наверху легли спать.
Утром мое внимание снова привлекли голоса, доносящиеся со двора. Я понял, что пришел Малхаз. И тут же услышал, как сухо поздоровался с ним Павло.
– Все по горам лазишь? – спросил Малхаз, который, очевидно, был в хорошем расположении духа.
– Лазают обезьяны по деревьям, а мы ходим, – миролюбиво отшутился Павло.
– Ну, ну, ходите, ходите, – как-то непонятно протянул его собеседник и вдруг громко сказал: – Готова, племянница?!
– Да, – ответила та.
– Ну, пока, Настена, – в голосе Павла слышались нагловатые нотки.
– Пока, хохол пузатый! – ответ девочки прозвучал неожиданно звонко.
– Что ты сказала?
– Что слышал!
– Ты чего так дерзко разговариваешь, Настя?! – Раздался звук легкого подзатыльника.
Потом Малхаз и Настя ушли, а Таисия тут же начала укорять Павла:
– Это из-за тебя. Ну что ты к ней пристаешь? Сходи туда, подай это. Уйди, не лезь. Что она тебе, кукла? Разве можно так с девочкой!
– А что я, – оправдывался Павло, – она как шило в заднице. Сама должна понимать, что и у матери личная жизнь должна быть. Не в лес же нам с тобой опять идти. Надоело!
– Но и не при ней, в конце концов!..
– Так объясни ей, что надо уходить, когда взрослые…
– Что же мне ее, выгнать прикажешь?!
– Все вы бабы такие! – взорвался Павло. – Я к тебе со всей душой, только о тебе и думаю, а ты все о ней. Если я тебе не нужен, так и скажи! У меня, может, чувства, а она: «Мам, дай то, дай это». Сиську еще ей дай – скоро пятнадцать лет девке. Эх, был бы я ее отцом, быстро бы выдрессировал!