– Да что она тебе собака или медведь! – возмутилась Таисия.
– Между прочим, и медведя на велосипеде учат, а ты так ее распустила!..
Подумалось: все – это надолго. Но я снова с любопытством и какой-то злой радостью прислушивался.
Таисия не выдержала, сорвалась на крик:
– Вот и шел бы ты со своими подачками!
– Дура, для вас же стараюсь! Все тебе, тебе, а ты… Думаешь, мне легко? Вот будут деньги – уедем. Вместе уедем…
– Это ты сейчас так говоришь, а как деньги появятся, найдешь себе в городе кралю. Нужна я тебе с ребенком!..
– Ну и дура же ты, Таиська, тьфу, дура, – Павло плюнул, брякнул оружием и забормотал что-то невнятное.
– Ну и уходи, – снова закричала Таисия, – без тебя спокойней!
– А вот это мы еще посмотрим! – отрезал Павло.
Послышался грохот задвижки, хлопнула дверь.
«Неужели ушел?! – подумал я с облегчением. – Если это так, то мне можно наверх, на свободу. Лишь бы он не вернулся. Милые бранятся – только тешатся, – вспомнилась старая пословица, и вновь стало тревожно. – Ведь он может вернуться в самый неподходящий момент. Ревнивый же, гад, наверняка. Подумает еще чего… Ладно я, а Таисию подставлю…» Пока я так размышлял, мысленно раскладывая ситуацию так и эдак, неожиданно появилась Таисия.
– Артем, живой?! – позвала она. – Не бойся, его нет.
Я вышел, отряхнулся от пыли, посмотрел на Таисию. Почувствовал ее плохое настроение и постарался хоть в чем-то угодить.
– Пойду натаскаю воды козам, – предложил я, схватил ведра и побежал к колодцу. Но, пробегая мимо собачьей будки, задел миску с какой-то баландой, которую только что поставила Таисия и к которой уже трусила Малышка. Баланда разлилась. Виновато поглядывая на Таисию, стал складывать вареный картофель и какие-то ошметки в миску.
– Ты еще на мою голову свалился! – всхлипнула Таисия и, скомкав сорванный с плеч платок, уткнулась в него.
Когда вечером пили чай, она уже совершенно успокоилась, даже посмеивалась, дуя на блюдечко:
– Павло ушел, одеколон свой забрал – это значит надолго. Гордый! Хочет показать этим, что уходит навсегда. Ну и скатертью дорога! – а все-таки в словах ее чувствовалась обида, и взгляд был какой-то рассеянный. Все говорило о том, что она любит этого хохла-наемника. Помолчала, потом добавила: – Минимум месяц его не будет.
На следующий день Таисия ушла в поселок, а я, пользуясь ее отсутствием, решил оглядеть округу. Покинув пределы крепости, спустился к пересекающему склон распадку. Поселок сразу скрылся за отдаленным холмом. Дальше идти не решился, боясь попасться на глаза людям. На дне распадка в тени склонившихся акаций бежал ручей. Здесь было очень прохладно, пели птицы, журчала вода. Я прилег, завороженный звуками природы. И до того размечтался о возможной хорошей жизни, что не заметил подошедшую Таисию.
– Ну что глаза вытаращил, сумку возьми!
Она поставила передо мной свою поклажу, но не остановилась, а стала подниматься к крепости. Не шелохнувшись, я провожал ее взглядом. «Эх, вот бы когда-нибудь… Но это невозможно. Я для нее совсем мальчишка»… Уже отойдя достаточно далеко, Таисия оглянулась.
Я тут же вскочил, сбрасывая оцепенение, схватил сумку, пустился вдогонку. Сбивчиво заговорил:
– Тут так хорошо, что я… Со мной что-то такое… Когда шел, ничего этого не видел… вернее, видел, но совсем не так на все это смотрел. Что вы так долго? Я уже начал волноваться.
– Хорошо, что не пошел искать. Давай, заходи, – пропустив меня вперед, она закрыла ворота. – Устала, моталась целый день. Да еще родственники сказали, что свекровь разболелась, а у нее хозяйство… Скоро и к ней идти придется, а это там, за горой – она показала куда-то вверх. – Поднимайся в комнату, выкладывай из сумки на стол, тут гостинцы. Я сейчас приду.
В комнате я поставил сумку на стул и начал выкладывать домашние продукты, в том числе и темную, сильно поцарапанную бутылку с какой-то жидкостью.
– Это вино, – пояснила тихо подошедшая Таисия. – Подарок Сулико. Она каждый раз сует мне какую-нибудь бутылку. У меня в закромах их уже целый арсенал. Хоть свадьбу играй! Хочешь выпить?
– Конечно!
Я откупорил вино, и мы его тут же распили.
– Что-то на меня нашло. Обычно я пью мало, – оправдывалась захмелевшая, порозовевшая и оттого еще более похорошевшая Таисия.