Через несколько минут раздался пьяный голос другого:
– Скоро там будет пожрать?
Видимо, Настя уже появилась перед ними с бутылкой вина, потому что третий голос проорал:
– Смотри, какой жопа! – бандит что-то еще добавил на своем языке, после чего все громко заржали.
Послышалась возня, звон разбившейся посуды и вой:
– А-а-у-у! Сука! Она меня в яйца ногой!
– Пустите меня, уроды! – вскрикнула Настя.
Медлить было нельзя. Достав из ножен штык-нож, я бесшумно открыл люк и выскочил из подвала. Выглянув из-за угла, увидел, что двое обросших щетиной боевиков выкручивают Насте руки, а третий расстегивает штаны. Еще успел заметить на столе среди глиняных кружек пистолет Макарова. «Вот ублюдки! Пьяные звери, нелюди!» В ярости крепко сжал рукоять ножа, примериваясь для удара. В последний момент передумал, перехватил нож за лезвие. «Главное попасть рукоятью в висок, – соображал я, – как учил инструктор Георгия, и он отключится. Потом надо успеть схватить пистолет…» Зарезать человека, как животное, было не в моих силах.
Я выскочил из-за угла и с размаху засветил насильнику по голове. Хотя удар пришелся вскользь, тот сразу свалился. Я дернулся было к пистолету, но один из державших Настю успел раньше и выстрелил в потолок. В следующую секунду тяжелый удар обрушился на меня сзади, и я потерял сознание.
Когда пришел в себя, увидел четвертого бандита: оказывается, он молча сидел на ступеньках лестницы, наблюдая за происходящим. Боевики прислонили меня к стене, двое держали за руки, а третий и четвертый отрабатывали удары. Били только по рукам, и по корпусу – лицо не трогали. Настя была уже заперта в подвале – оттуда слышались ее приглушенные крики. От сильного удара в солнечное сплетение я снова потерял сознание.
Потом меня на время оставили в покое. Я то приходил в себя, то снова отключался, лежа на холодном полу. Боевики покуривали и посмеивались, сидя на скамьях и чурбаках. В очередной раз очнувшись от грохота выстрела, я увидел над собой фигуру Павла с дымящимся в руках пистолетом, хотел пошевельнуться, но по телу прокатилась такая боль, что чуть не закричал. К счастью, оказалось, что Павло стрелял не в меня, а в потолок, чтобы остудить пыл бандитов. Таисии рядом не было – видимо, ее, как и Настю, где-то заперли.
На меня вылили два ведра воды и тем самым окончательно привели в чувство.
Настю извлекли из подвала, и усатый боевик повел ее наверх, в комнату матери. Проходя мимо меня, она вскрикнула:
– Артем!
Хотела броситься ко мне, но ей не дали, удержав за руки.
Павло осмотрел мой схрон и, вернувшись, скомандовал своим:
– Этого связать, и в подвал. Завтра в расход пустим.
Ночь я провел в полубредовом состоянии. Преодолевая ужасную боль во всем теле, отрешенно думал: «Вот и все. Конец. Теперь всегда будет темень, как в этом подвале. Хоть бы еще бы разок взглянуть на небо и солнце».
Утром за мной пришли двое бугаев, выволокли наверх, повели во двор.
Ослепленный солнцем, я стал искать глазами Настю, но ее не было. Вдруг послышались сбегающие по лестнице шаги. Из пристройки выскочила Таисия и бросилась на боевиков.
– Оставьте его в покое! Он ни в чем не виноват! Куда вы его тащите!? – закричала она.
За ней выскочил Павло, замахнулся кулаком.
– А, сука! Хахаля завела!.. Ну все, убью!
Он долго еще орал и ругался, но до рукоприкладства не дошло.
– Негодяй, мерзавец, сволочь! – кричала Таисия, отталкивая удерживающих ее боевиков. – Не трогай парня, Малхаз тебе этого не простит!
В это время из башни выскочил боевик и что-то быстро зашептал на ухо Павлу. Тот злобно покрутил головой и велел боевикам снова бросить меня в подземелье.
Спустя какое-то время за мной спустился обросший мужик с отвратительной рожей. Он усмехнулся, и по его взгляду я понял, что мне конец. Пинками он вытолкал меня наверх, в руки двух таких же образин. На дворе уже толпилось человек десять бандитов.
Стараясь на них не смотреть, я прислушивался к разговорам. По-русски они почти не говорили. Только матерились. Что ж делать, если наш великий и могучий используют во всем мире в основном для этих целей! Однако эту мелькнувшую у меня в голове мысль прервал голос мужика, похожего на дьякона, – рыжебородого с острым кривым носом и надменным взглядом. Раньше я его в крепости не видел:
– Эй, урод, ты кто – федерал? – он подошел совсем близко, вглядываясь в меня. – Как сюда попал? Может, ты разведчик?
– Да какой он разведчик! – из толпы отделился Павло. – Он, сука, Таськин хахаль. Нашла в городе…