– Итак, спрашиваю по желанию, кто хочет попробовать забинтовать следующим?
Каждый в классе поднял руку. Это было ожидаемо, что никто не испугается быть порезанным, к своим восемнадцати годам все уже привыкли к боли, поэтому какой–то небольшой порез был пустяком. Рана несомненно заживет, а такой шанс попрактиковаться на реальном человеке может уже и не представиться никогда.
– Отлично, тогда пойдем по списку.
Прозвенел звонок и в конце урока пол класса сидели с кровавой повязкой на руке. Времени было мало, так что Зинаида Петровна успела полоснуть только половину всех учеников. После этого урока улыбка никак не сходила с ее лица. Кажется, ей гораздо больше нравилось безнаказанно резать учеников, нежели их обучать.
– На этом урок окончен, оставшиеся продолжат на следующем уроке.
После этих слов она взяла поднос и быстрым шагом вышла в коридор. Тут же порог класса переступила нога классного руководителя, только он остановился возле двери.
– Выходим строится на обед, – после Эдуард Васильевич вышел в коридор.
Выдрессированные, как собаки, ученики оперативно начали выходить из класса. Казалось, что они уже могли строится с закрытыми глазами. Матвей встал из-за своего места, а за ним сразу же и Леша. Оба вышли в коридор и встали в строй.
Перед ними стоял Эдуард Васильевич и внимательно контролировал весь процесс построения. Всегда, когда его что–то не устраивало, он заставлял возвращаться в класс на свои места и строится заново. Так могло продолжаться до тех пор, пока не было идеально. Ученики уже не были детьми и за все школьные годы научились строиться без ошибок, так что классному руководителю не к чему было придраться.
Столовая расположилась на первом этаже школы сразу после кабинета девятого класса. Со звонком девятые классы заходили в столовую первые и, еще до того, как спустятся старшие классы, успевали занять свои места внутри, не создавая очередь.
Когда двенадцатиклассники пришли к столовой, изнутри не доносилось ни звука, будто на самом деле в столовой никого нет, но, если заглянуть внутрь можно было увидеть полный зал учеников и учителей. Первым в столовую зашел Эдуард Васильевич, а за ним, начиная с первого номера по порядку, пошли ученики.
Внутри в центре столовой было четыре ряда длинных столов, за тремя из которых уже сидели ученики, дальше них стоял большой квадратный стол, за которым будут обедать учителя, а еще дальше расположился одинокий стол с четырьмя стульями, он предназначен для классных руководителей.
На столах, напротив каждого места был поднос с едой, но пока что никто, даже учителя не приступали к приему пищи, все голодными глазами наблюдали, как двенадцатиклассники рассаживались по местам.
Эдуард Васильевич осмотрел столовую и, убедившись, что все собрались и сидят на своих местах, направился к своему месту – последнему свободному стулу. Перед тем, как сесть классный руководитель громко скомандовал, что было слышно во всей школе.
– Приступить к приему пищи!
После этих слов по всей столовой загремела посуда, вилки да ложки. Эдуард Васильевич еще раз пробежался глазами по ученикам, быстро заталкивающим в себя еду, а после и сам сел обедать.
Леша посмотрел на поднос перед собой и спящее чувство голода, которое не давало о себе знать, пробудилось. Живот заурчал.
В алюминиевую миску был налит жирный наваристый бульон, в котором плавали большие куски мяса и крупно нарезанная картошка, рядом стояла тарелка картофельного пюре с рыбной котлетой, политой белым соусом. Дальше всех был компот с кусочками фруктов, налитый в белую эмалированную кружку. Рядом с ним на одну белую одноразовую салфетку положили два кусочка черного хлеба, а на другую вилку и ложку.
Как истинный ценитель Леша не торопился начинать жадно есть, как другие, даже при том, что был ужасно голоден, сначала он внимательно осмотрел каждое блюдо и вдохнул его аромат. Только после такой нехитрой церемонии можно начинать обедать.
Справа Матвей уже успел съесть половину супа, в то время, как Леша только взял ложку. Закусывая хлебом, он стал хлебать суп. Содержимое миски стало стремительно исчезать. Даже при том, что он уничтожал суп ложка за ложкой, каким-то образом успевал наслаждаться едой. Это было личным талантом Леши.
Бульон был просто отменным, настолько наваристым, что сразу было понятно, что повара варили его несколько часов. Картофель мягкий, но не разваренный, даже при том, что крупно нарезан. Выпив последние капли супа, Леша жадно облизал ложку и перевел свое внимание на аппетитное картофельное пюре, но он не торопился начинать его есть. Все дело было в несчастной рыбной котлете, которая портила всю композицию блюда.