— Это может быть самым большим сражением, которое вы увидите за всю свою жизнь, но наша доля в нем — просто повторить сигналы коммодора. Мы — только люди в толпе, наблюдающие, как один боксер нокаутирует другого.
Это охладит их немного, подумал он; но когда он увидел их нетерпеливые лица, ему стало стыдно за насмешку. У Саутвика тоже был этот знакомый взгляд, глаза остекленели и налились кровью в предвкушении сражения.
Джексон, наблюдая за «Виктори» в подзорную трубу, сообщил о сигнале несколько изменить курс, а затем воскликнул:
— Есть другой, сэр! Общий, номер сорок.
Он возился с книгой сигналов, и это был как раз тот сигнал, которого Рэймидж не мог вспомнить.
— Адмирал хочет пройти через линию врага.
— Что? Проверьте это снова! — воскликнул Саутвик.
Джексон посмотрел в подзорную трубу.
— Это номер сорок, точно, сэр.
Саутвик схватил сигнальную книгу и проверил сам.
— Да, сэр, — сказал он Рэймиджу. — Это именно так, как он говорит.
— Разумеется, мистер Саутвик. Не забывайте, что мы только что предположили, что именно это адмирал намеревается делать. Он должен был дать такой приказ, и он тянул до последней возможности, на случай, если доны выкинут что-то неожиданное. Вы ведь не хотите, чтобы «Виктори» вывесила «Аннулировать предыдущий сигнал», не так ли?
Мгновение спустя он понял, что это было несправедливое замечание, но Саутвик воспринял это просто, игнорируя слова Рэймиджа и думая про себя, сэру Джону потребовалось долгое время, чтобы научиться думать, как мистер Рэймидж.
Глава девятнадцатая
Когда Рэймидж смотрел в подзорную трубу на шесть испанских кораблей, пытающихся миновать авангард британской линии, чтобы соединиться с подразделением эскадры Кордовы с наветренной стороны, они напоминали ему два дилижанса, мчащихся наперегонки к перекрестку — один по северной дороге, другой по восточной. И он знал по собственному горькому опыту, какое почти парализующее напряжение теперь охватывает каждого испанского капитана.
Перед ними на расстоянии меньше чем в три мили была зона безопасности, обеспечиваемая их главнокомандующим и девятнадцатью товарищами; но по их правому борту быстро приближалась британская линия во главе с «Каллоденом», намереваясь отрезать их.
Где-нибудь там, на поверхности моря, думал он, есть точка, не отмеченная даже небольшой волной, и эта точка — перекресток, пункт, где пересекаются невидимые линии, проведенные вдоль курсов британцев и испанцев. Кто достигает той точки первым, выиграет гонку.
В эти мгновения он даже немного сочувствовал испанским капитанам. Теперь каждый из них склоняется над компасом, берет азимут на «Каллоден» и сравнивает его с предыдущим. Через несколько минут каждый снова склонится над компасом и возьмет новый азимут. И разница в направлениях скажет каждому капитану, как идет гонка — гонка, означающая разницу между жизнью и смертью для многих моряков с обеих сторон.
Это так красиво и так жестоко просто: если последний компасный пеленг показывает, что «Каллоден» находится севернее, испанцы знают, что они выигрывают гонку к тому неотмеченному перекрестку; если западнее — британцы побеждают. А если азимут останется тем же самым, то они столкнутся.
По мере того, как он наблюдал, Рэймидж со стыдом признавался себе, что его сочувствие к испанцам растет: он полагал, что они проигрывают, а чуть позже он был уверен в этом.
Так как сэр Джон уже поднял сигнал номер пять «Атаковать врага», все британские корабли были вольны стрелять, как только у них появится цель. В этот момент, думал он, каждое орудие на «Каллодене» заряжено; каждое орудие его левого борта готово стрелять. И судя по тому, что он слышал о капитане Троубридже, он будет ждать до последнего момента с целью для максимального эффекта огня, зная, что дым его первого бортового залпа (почти всегда нацеленного точнее всего) потом будет мешать его пушкарям, дрейфуя по ветру и закрывая врага.
Клубы дыма вдоль левого борта «Каллодена»; потом отдаленный гром. Он поглядел на Саутвика, который схватил подзорную трубу Джексона. Сражение дня святого Валентина началось. Клубы дыма замедлились и рассеялись, сливаясь в низкое облако, дрейфующее по ветру чуть выше поверхности моря.
Потом более долгий раскат грома — и он увидел, что «Бленхейм» изрыгает дым бортового залпа. Стреляли ли они оба в то же самое испанское судно? «Принц Георг», третий в британской линии, дал свой первый залп в ту же секунду, когда «Каллоден» дал второй, и буквально через мгновение грохот раскатился над морем, и стал виден дым второй бортового залпа «Бленхейма».