Кто-то зовет его по имени, он не узнает голоса. Вишрам оглядывается и видит Марианну Фуско. Она сбросила туфли, ей трудно двигаться в узком деловом костюме, но она продолжает бежать за ним.
— Виш!.. Возвращайся, ты ничем не поможешь!..
Шар снова расширяется. Он уже имеет тридцать метров в поперечнике и возвышается над центром здания, подобно куполу Тадж-Махала. Внутри он пустой — более пустой, чем даже гробница пораженного горем повелителя. Он — ничто. Он — столь абсолютная уничтожающая пустота, что разум не способен вместить ее сути. И Вишрам бросается к ней.
— Деба!..
Из ослепительного света возникает силуэт, странный, неуклюжий силуэт, размахивающий руками.
— Ко мне! — кричит Вишрам — Ко мне!..
Он принимает Дебу в объятия. Лицо парня обгорело, от кожи исходит запах ультрафиолета. Он постоянно трет глаза.
— Больно! — стонет он. — Боже, как больно!..
Вишрам разворачивает Дебу, а шар увеличивается — гигантским квантовым скачком. Вишрам смотрит на стену из света, яркого, слепящего, но внутри этого света, как ему кажется, он видит какие-то очертания, какие-то упорядоченные структуры, вспышки чего-то более и менее яркого, светлого и темного. Черного и белого. Он смотрит на происходящее как зачарованный, словно в трансе. И тут Вишрам чувствует, что у него начинает тлеть кожа.
Марианна Фуско берет Дебу за другое плечо, и они вдвоем отводят его в более безопасное место. Акционеры «Рэй пауэр» уже отошли в самый дальний конец чарбага. Как странно, думает Вишрам, что никто не ушел.
— Каковы ваши оценки происходящего? — спрашивает он у Сони Ядав.
Сирены теперь раздаются уже совсем близко. Вишрам надеется, что кто-то вызвал «скорую помощь». И самолет тоже где-то рядом...
— Наши компьютеры загружаются с немыслимой скоростью, — отвечает она.
— Куда?
— В нее.
— Мы можем что-нибудь сделать?
— Нет, — отвечает она просто. — Теперь это уже не в наших силах.
Ты получил что хотел, молитвенно обращается Вишрам к светящейся сфере. У тебя все есть. Теперь просто закрой дверь — и уходи...
Пока он мысленно беседует со сферой, раздается следующий взрыв, и воздух, свет, энергия, само пространство-время устремляются в абсолютный вакуум.
Когда к Вишраму возвращается зрение, он видит странные и страшные вещи.
На том месте, где совсем недавно располагался исследовательский центр «Рэй пауэр», теперь обширный кратер правильной полукруглой формы, с идеально гладкими стенками.
Строй солдат в полном боевом, продвигающийся по аккуратно подстриженной лужайке. Впереди — высокий худощавый мужчина в дорогом костюме, с заметной щетиной на щеках, с усталостью в глазах и пистолетом в руке.
— Пожалуйста, внимание! — кричит он. — Никому не разрешается покидать то место, где вы сейчас находитесь! Вы все арестованы!..
Лиза Дурнау находит Томаса Лалла на лужайке. Профессор стоит на коленях, на нем все еще черные пластиковые наручники. Он пребывает в состоянии полного душевного онемения. Все, что осталось, — жуткая, страшная тишина.
Она садится рядом с ним на траву и пытается зубами разорвать наручники.
— Они ушли, — говорит Томас Лалл и судорожно вздыхает.
— Сила противодействия давлению, должно быть, осуществила проталкивание в свернутую размерность, — говорит Лиза. — Риск был просто невероятный...
— Я смотрел в нее, — шепчет Лалл. — Когда мы пролета ли над ней, я посмотрел внутрь. Это — Скиния.
Но каким образом? — хочет спросить девушка, однако Томас Лалл ложится на спину, сложив руки на уже начавшем оформляться животике, и устремляет взгляд на солнце.
— Она показала, что здесь, в нашем мире, им искать не чего, — говорит он. — Здесь просто люди, мерзкие проклятые твари. Мне хочется думать, что она сделала выбор в пользу человечества. В нашу пользу. Даже несмотря на то, что... Даже несмотря на то, что...
Лиза видит, как сотрясается тело профессора, понимает, что долго он не сможет сдерживаться, и слезы, спасительные слезы рано или поздно вырвутся наружу. Девушка никогда не видела Лалла плачущим. Она отворачивается. Только однажды ей пришлось видеть лицо этого человека искаженным, и того случая ей хватило на всю жизнь.
В темной комнате, спрятанной в святилище храма страшной богини, старик, измазанный кровью и пеплом сожженных человеческих трупов, вдруг опрокидывается на спину и разражается смехом. Он смеется, смеется, смеется, смеется...