Американец никогда прежде не видел этого лица. Напрасно вглядывался он в покойника, надеясь его узнать. Ради этого пришел он на кладбище. Но тщетно воскрешал он в памяти людей и военные походы в Америке — лицо покойника оставалось чужим. Он смотрел и смотрел на него, один в этой келье, и наслаждался царившим здесь миром. Все проблемы, все то, что люди называют проблемами, осталось за стенами кладбищенского домика.
Американец продолжал напряженно вглядываться в это лицо, и вдруг у него возникло смутное ощущение, будто он различает в нем какие-то знакомые черты. Да, да, он где-то видел его раньше. Надо только представить его себе лет на десять моложе, а может быть, и больна… Сколько лет могло быть этому человеку? Трудно сказать: задолго до того, как он умер, время не трогало его. Возможно, лет пятьдесят, а может быть, и семьдесят. И чем дольше он ломал над этим голову, тем явственнее становилось сходство. От напряжения на висках у Американца проступил пот. Каким был этот человек лет десять, пятнадцать назад?.. Не будь этой бороды и длинных волос…
О, господи! Его вдруг охватил ужас, и вместе с тем сразу стало легче оттого, что он раскрыл тайну. Сомнений не оставалось: чем больше вглядывался он в усопшего, мысленно откинув седые волосы и представив себе его губы и очертания подбородка, тем явственнее видел себя таким, каким был когда-то, каким был запечатлен на фотографии, которую хранил долгие годы. Это было невероятно. «Но разве в глубине души, — подумал он, — не ожидал я обнаружить здесь почто необъяснимое, странное?»
Как он не догадался сразу, с первой же минуты? Конечно, это он сам! Его лоб покрылся холодным потом, пока он призывал на помощь все свое спокойствие. И вдруг его осенило. Он должен это сделать, во что бы то ни стало. Только так сможет он рассеять сомнения и не лишиться разума.
Мысленно попросив прощения у покойника, он попытался приподнять его верхнюю губу, уже затвердевшую. Она выскальзывала из пальцев и никак не давалась. Он еще раз дернул ее вверх, почти с ожесточением, чтобы увидеть зубы. Нет, это был не он. Не было золотого зуба там, где ему полагалось быть.
Он отдернул руку. Приподнятая, как в зверином оскале, губа опустилась, и лицо снова стало спокойным. Американец тотчас почувствовал, как придуманное им сходство рассеивается. Этот человек совсем не походил на него, разве что оба были приблизительно одного сложения и возраста. Покойник выглядел как человек, много переживший и получивший наконец вознаграждение. Он лежал, отрешенный от всего, равнодушный, нашедший в смерти мир. Теперь Американец заметил у него под подбородком шрам. Вероятно, оставшийся с войны. Нет, между ними не было сходства, и то, что он думал, вернее, чуть не подумал, было невозможно. Наваждение можно объяснить жарой, странными развалинами замка и тем, как он испугался, услышав слова старух… Но… их было три: одна пряла, другая сматывала нитки, третья — вязала… Да и почему, собственно, не мог умереть другой Американец, утративший покой несколько лет назад? Возможно, его сейчас хоронил бы брат Хустино с той же легкостью, с какой он управлял камнями или ходил по земле, едва ее касаясь.
Оп опустился на колени и помолился за упокой души этого Американца, который — он не сомневался — когда-то жил так же, как Американец-сплавщик. Он поднялся, вошел старик с заступом и ломом. Старик удивился, обнаружив здесь чужого.
— Мне сказали, что он умер, и я пришел взглянуть, — объяснил Американец. — Восемь лет назад у меня пропал брат, понимаете? И я хотел посмотреть, не он ли это.
— Этот жил в башне, почитай, лет десять.
— Тогда не он… Послушайте, — Американец снова хотел удостовериться, — вы не находите между нами сходства?
Старик несколько раз перевел взгляд с живого лица на мертвое.
— По правде говоря, нет… Все мы чем-то похожи один на другого. Особенно покойники… Нет, не сказал бы.
— Конечно. Раз он здесь жил десять лет, ото не брат. Но кто бы он ни был, мир праху ого.
— Пет, совсем не похож… Вы сами должны это видеть. Он хоть и высох, а все же мало изменился.
Могильщик ждал сына, чтобы тот помог ему похоронить покойника, а сын отправился со своим ребенком к причастию. Американец предложил свои услуги, и вдвоем они, как сказал старик, «покончили с делом», оставив еще один холмик в этом коррале за кирпичной оградой, где уже возвышалось множество других.
— Сеньор алькальд не решался дать согласие — ведь он даже не знал, крещен ли этот человек, но сеньор священник распорядился похоронить его как доброго христианина, потому что, видит бог, он, и в самом деле, был добрый христианин.