Мужчины созерцали катастрофу, молчаливые и подавленные.
— Нечего сказать, удружил ты нам, — со вздохом произнес Четырехпалый.
— Кто?.. — взвился Дамасо, схватив Четырехпалого за горло. — Посмей только еще раз назвать мое имя, живо полетишь в реку вниз башкой. — И, обернувшись к остальным, спросил: — Что мне за выгода, если мы будем здесь торчать?
— Как же тогда это могло произойти? — спросил Белобрысый.
— А я почем знаю? Может, кто-нибудь из Уэртапелайи, из этих прибрежных сволочей… Поди узнай теперь!
— Ясное дело: не пойман — не вор, — растягивая слова, проговорил Сухопарый, — а только ты и без выгоды можешь любое зло сотворить.
— Хе! Что я, дьявол, по-твоему?
— О том один господь бог ведает! — вздохнул Четырехпалый, подняв глаза к небу.
— Значит, по-вашему, я дьявол? — усмехнулся Дамасо, явно польщенный. — Здорово!
Американец положил конец перебранке. Надо было что-то предпринимать и прежде всего выяснить на месте, как обстоят дела. Обогнув скалу, Американец спустился к воде чуть выше по течению и, пройдя по стволам к узкой теснине, скрылся между двух скал. Внимательно оглядев затор, он повернул назад, но поскользнулся, упал в воду и выбрался на берег весь мокрый, держа шляпу в руке, которая слегка кровоточила.
Возвратившись к сплавщикам, он сказал, что дела обстоят прескверно. Огромный ствол, зажатый между скал, как в тисках, не давал ходу напиравшим на него и громоздившимся друг на друга бревнам. Надо было «выбить» его, то есть подрубить с двух концов топором, чтобы он сам прошел и дал дорогу другим.
Мужчины переглядывались с мрачным видом. Выбивать ствол, спустившись сверху по канату, было очень опасно. Лавина бревен, которая тронется вслед за подрубленным стволом, может раздавить того, кто будет рубить. А ведь тот сплавщик, которого Шеннон встретил с Паулой по дороге в Саорехас, возможно, потеряет ногу из-за более пустякового случая.
По заведенному у сплавщиков обычаю спускался на канате тот, кто связывал бревна накануне. Сухопарый потуже затянул на себе ремень и окликнул Четырехпалого. Тот, услышав, что его зовут, перекрестился.
— Пошли.
— Погоди, Четырехпалый, — преградил ему путь Дамасо. — Ты и в самом деле думаешь, что это сделал я?
— Дружище, я только видел, как ты ходил куда-то ночью, пока я молился… Конечно, я не знаю, что ты делал… но от тебя всего ждать можно…
— А не знаешь, так помалкивай… Я ходил по нужде, видно, застудил себе брюхо в эту непогоду… Но раз ты так думаешь, вниз спущусь я, чтобы вы все видели…
Сухопарый не соглашался. Наконец порешили на том, что они спустятся вдвоем. Бросили жребий, кому выпадет делать последние удары топором, самые опасные.
— Их не придется делать, — заявил Американец.
— Не придется? А как же?
— Я послал Лукаса в лагерь за взрывчаткой. Разве вы не знали, что я взял с собой динамит? На застрявшем стволе я сделал навахой метку, в том месте, где надо вырубить углубление для заряда. Взрывчатку привяжите крепко-накрепко, подожгите запал и поднимайтесь… а там посмотрим.
Услышав о выходе, не представлявшем опасности для жизни, сплавщики были поражены, словно каким-то чудом. Несколько тысячелетий сплавляли здесь лес, но никому и в голову не приходило взрывом разбивать запруду.
— Как ты додумался до этого, Американец? — спросил Кривой.
— Мне всегда нравилось взрывать.
— Я так и думал, — усмехнулся Негр. — Наши астурийские подрывники считались ювелирами в своем деле.
По улыбке Американца Шеннон понял, что со взрывчаткой у него связаны воспоминания о прошлом. Даже золотой зуб заблестел ярче обычного.
Меж тем вернулся Лукас, бережно неся пакет с динамитом. С вершины скалы на веревке спустили Дамасо, который ни под каким видом не пожелал, чтобы кто-нибудь, кроме него, осуществлял эту затею с пиротехникой. Вид у него был довольный, он спускался вдоль скалы, отталкиваясь от нее руками и ногами, чтобы избежать ударов.
— Гляди в оба! — предупредил его Кинтин, — а то взлетишь на воздух!
— Xe! — только и отвечал Дамасо.
— Видишь мой надрез навахой? — спросил его Американец, когда веревка ослабла.
— Вижу, — откликнулся голос из глубины.
— Тогда делай углубление для взрывчатки.
Они молча ждали, пока спнзу допосплись ритмичные удары топора.