Двери лифта распахнулись. Криминалист вышел из него и направился к выходу на подземную стоянку. Участие? Ему к семи в аэропорт. Если не успеет, о планерке с подчиненными можно забыть - ночная смена уедет по домам, а дневная расползется заниматься своими непосредственными обязанностями. А ему есть, ох, есть что им сказать по поводу участившихся случаев наплевательства и раздолбайства!
С другой стороны, восьмой участок и опекаемый им в числе прочего Золотой парк, как он помнил, расположены на южной окраине города, и он почти не сделает крюка. Если девица и в самом деле вляпалась в неприятности с убийством, он хотя бы сможет дать ей совет. В ней, щуплой и невзрачной, тем не менее чувствовалась какая-то странная скрытая сила. И еще что-то, сразу располагающее к ней. Выглядела она в аэропорту весьма подозрительно, но криминалист не верил, что она способна по доброй воле совершить серьезное преступление, тем более - такое тяжкое, как убийство. Значит, нужно помочь. По крайней мере, он посоветует ей приличного и более-менее честного адвоката. И что она там сказала про свидетельницу?
- Господин Павай?
- Да, госпожа Камэй, я приеду. Но, сама понимаешь, я не могу вмешиваться в действия полиции, пока они официально не передадут дело АКР.
- Я чрезвычайно благодарна тебе, господин Павай, - прозвучало в динамике, и тут же звонок оборвался.
До восьмого участка криминалист добрался на удивление быстро. Пробки в этот ранний час еще не возникли, и уже через пятнадцать минут он поставил машину на стоянку перед отделением полиции. Издали махнув удостоверением направившемуся было к нему патрульному, он вошел в участок и оперся о барьер дежурного.
- Я капитан Павай Литвенник, Агентство криминальных расследований, - он снова предъявил удостоверение. Дежурный лениво взглянул на него и вопросительно приподнял бровь. - Некая Карина Камэй у вас содержится? Щуплая на вид, невысокая брюнетка, гражданка Катонии?
- А, катонийская проститутка… - протянул дежурный. - Есть такая. Задержали на пару со второй такой же. Что-то они там с клиентами не поделили, в результате три то ли жмура, то ли хорошо покалеченных. Старший следователь Трехзубый задержание проводил. Обе девки в "зоопарке" сидят. Трехзубый на месте, бумажки заполняет. Вон в ту дверь, у него стол в дальнем конце комнаты. Да он там сейчас один, не промахнешься.
- Спасибо, - буркнул Павай, отправляясь к указанной двери.
Следователь, хмурый мужчина лет пятидесяти в потрепанном сером костюме, сидел у дальнего окна в большом зале с массой столов. Он лениво шевелил пальцами в сенсорном поле, заполняя какую-то форму, судя по всему - стандартный протокол задержания. На криминалиста он обратил внимание, только когда тот встал прямо перед ним.
- Младший следователь майор Трехзубый. Чего надо? - недружелюбно спросил он, не поворачивая головы.
- АКР, - коротко сказал Павай, предъявляя удостоверение. - По поводу Карины Камэй.
- Уже? Я же еще оформить ее как следует не успел! - удивился следователь.
- Она позвонила мне и сообщила, что попала в неприятности. Что случилось? О каких жмурах речь?
- Вот закончу рапорт, передам акрам, тогда и разбирайся с ней сколько влезет, - недовольно огрызнулся следователь. - Сейчас некогда.
Вместо ответа Павай выразительно посмотрел на него, скрестив руки на груди и постукивая носком ботинка по полу.
- Я начальник смены АКР по Южному аэропорту, а ты младший следак в затасканном участке, - ровно сказал он. - Я вайс-граф, а ты мещанин. И я опаздываю на службу. Если настаиваешь, я могу начать действовать официально, а заодно устроить тебе веселую жизнь за отказ от сотрудничества. Но давай-ка мы не станем ссориться на ровном месте. Ты быстро расскажешь, что случилось, я переброшусь с ней парой слов и уеду по своим делам.
- Ну хорошо! - сдался майор. - Я работал по иностранным проституткам в Южном округе. Недавно мы вычислили сутенера. Осторожный, скотина, мы за ним всю период следили, и только вчера он прокололся. Мы его с вечера вели. Нашел он двух клиентов и сдал им девочку-иностранку в Золотом парке. Оба - мерзавцы еще те. Она не хотела с ними связываться, так сначала сутенер ей физиономию разбил, а потом еще и клиенты добавили. И только они ее начали на пару оприходывать, мы уже их брать приготовились, как появляется вторая шлюха и встревает не в свое дело. Никто не понял, откуда она взялась - я десятерых с собой взял, все вокруг перекрыли. Ну словно из воздуха сгустилась! В общем, один из клиентов попытался и ей врезать, а она…
Мужчина задумался.
- Честно говоря, я даже не разглядел, что она сделала. Будто танец какой-то сплясала. Вот первый на нее ломится, как паровоз по рельсам, и тут же вдруг въезжает мордой в дерево и в кровавых соплях сползает на землю. Второй амбал нож выхватывает и на нее бросается, после чего летит кувырком и вопит как резаный, а правую руку ему словно наоборот приставили, локтем вперед. Из-за кустов выскакивает сутенер, выхватывает ствол и начинает в нее палить. Я уж думал, что каюк ей, но он, к счастью, косорукий оказался, стрелять толком не умел, не попал ни разу. А она к нему этак бочком подскочила и в грудь кулачком ткнула, после чего он на пару саженей отлетел и газон как следует попортил. Потом все трое внезапно перестают шевелиться и вырубаются, а она кидается к первой, которая в соплях и слезах на земле валяется, и начинает ее тормошить. Тут я в себя пришел и дал сигнал к захвату. Всё, собственно.
- "Всё"? - поразился криминалист. - Она троих мужиков голыми руками завалила, хотя один из них в нее в упор палил, и ты говоришь - "всё"? Ты с чего вообще решил, что она проститутка?
- А кто еще? - пожал плечами Трехзубый. - Ты бы видел, как она одета! Ни одна порядочная дамочка в таком виде не станет в глухом парке ночью шляться, если только приключений на свою задницу не ищет.
- Слушай… как тебя по имени?
- Сайман.
- Слушай, Сайман, а если головой подумать? Ты хоть раз видел шлюху, способную голыми руками троих жлобов за несколько секунд ухайдакать?
- Ну… нет, - поколебавшись, откликнулся следователь. - Я и мужика-то такого живьем ни разу не видел, только в боевиках. А что? Ты вообще как здесь появился? Откуда ты знаешь, что она задержана?
- Она звонила мне минут двадцать назад.
- Это как же она умудрилась, из камеры-то? - Трехзубый почесал в затылке. - У нее точно аппарата нет, ее обыскивали. У нее вообще с собой ничего нет, кроме паспорта.
Мужчины встревоженно переглянулись.
- Знаешь что, Сайман, - медленно проговорил криминалист, - повремени-ка пока с протоколом. Те трое где?
- Скорая увезла, под конвоем.
- Запись велась?
- Разумеется! - обиделся майор. - Все по процедуре. Только с камеры в архив, наверное, еще не слили, так что показать не могу.
- Так. Пусти-ка меня с ней пообщаться с глазу на глаз и топай искать камеру. Позаботься, чтобы никто никуда ничего с нее не сливал. Понял?
- Да что ты так всполошился, капитан? - удивленно спросил его оперативник. - Ты что, ее знаешь? Кто она такая?
- Я не знаю, кто она такая, - сквозь зубы проговорил криминалист. - Я знаю только, что она прибыла в страну вчера днем, что дерется она, как взвод спецназовцев, и что ее опекают СВР. Дальше сам додумывай. Но я не думаю, что совры обрадуются, если ты пустишь в официальное производство дело по их человеку, кем бы она ни была.
- К-ссо… - пробормотал полицейский. - Час от часу не легче! Ладно, уговорил. Только я тебя запру снаружи, пока хожу, а то она пока что под моей ответственностью.
Карина Мураций и ее незадачливая компаньонка обнаружились в пустом по утреннему времени "зоопарке" - длинном узком отсеке, разбитом перегородками на клетушки с решетчатой передней стенкой. Они сидели на лавке, прижавшись друг к другу. Неизвестная Паваю проститутка в короткой юбчонке с разрезами и полуразорванной блузке с глубоким вырезом сидела, сгорбившись и закрыв лицо руками. Ее ноги покрывали синие зябкие мурашки, а плечи подрагивали, и Карина успокаивающе поглаживала ее по спине. От лязга захлопнувшейся за Паваем двери камеры шлюха дернулась и вскинула на него затравленный взгляд. Криминалиста передернуло. Правая половина лица совсем молодой девушки, которой едва ли исполнилось восемнадцать, представляла собой один большой свежий синяк. Глаз заплыл и не открывался. Тушь с ресниц, размытая слезами, размазалась по всему лицу.