Ночую в Чжэнчжоу[279]
На прощанье поклон
Отдал жителям Чжоу чуть свет.
Обитатели Чжэн
Ночевать пустили меня[280].
На чужой стороне
Ни друзей, ни товарищей нет;
Одинокому страннику
Только прислуга — родня.
Ни Наньян[281], ни Лоян
Отсюда уже не видны.
От осенних дождей
Небеса над равниной темны.
По меже травяной
Ковыляет крестьянин с трудом.
Мальчуган деревенский
Стадо пасет под дождем.
Мой хозяин в отлучке —
На восточный отправился луг.
Худую лачугу
Хлеба обступили вокруг.
Ткацкий стан тарахтит,
Сверчки тянут песни свои.
Зреют просо и рис.
На полях галдят воробьи.
Через реку Цзиншуй[282]
Переправиться завтра смогу,
А вчера вечерком
Пребывал в долине Цзиньгу[283].
И зачем и куда
Я стремлюсь, назначенью не рад?
В пограничную глушь,
Польстившись на скудный оклад.
Утром приплыл в Синъян[284]
На лодке в Синъян
Плыву меж речных берегов.
Этот уезд —
Могучий заслон от врагов.
Селений не счесть
У луки, где крутой поворот.
Куда ни взгляни,
Кишит-толпится народ.
Отличны от наших
Обычаи здешней земли.
Говор иной,
Совсем на наш не похож.
Поздняя осень,
Полно зерна, конопли.
Утром на рынке
Давка, гомон, галдеж.
Тьма людей на воде —
Покупщиков, рыбаков,
Петухи и собаки —
В поселках на берегу.
Ждет неблизкий путь
За грядой седых облаков;
Разве ветрилом моим
Его одолеть смогу?
Вторю стихам Ши Пятого: «С Западной башни гляжу вдаль, мечтаю о возвращении»
С башни смотрю
Туда, где в мыслях давно.
Взор — у предела,
Чувствам — предела нет.
Тысячи ли
Отсель узреть мне дано,
Тысячи кровель
Вижу, глядя в окно.
Люди бредут
По дороге друг другу вослед,
Солнце заходит
За дальний край городка.
Дальний залив,
За ним — печаль и тоска,
Далеко-далеко
Сирая струйка дымка…
Слагатель стихов
Ши Пятый весьма одарен,
Но, как я, мелюзга,
Мечтает о родине он.
А родной стороны
Нельзя увидать все равно:
За грядой облаков
Пусто, мглисто, темно.
Преподношу губернатору Вэй Чжи[285]
Глухой городок.
Тишина, запустенье вокруг.
Реки и горы
Безлюдны на тысячи ли.
В небе высоком
Осеннее солнце вдали.
Лебеди — слышишь? —
Ячат, улетая на юг.
Стебли сохлой травы
Отражаются в глуби пруда,
Тунг[286], склонясь у корчмы,
Листву осыпает свою.
Это в сумерки года
Исконно бывает всегда.
Созерцаю природу,
«Старика-горемыку»[287] пою.
Никто из родных
Вовек не пребудет со мной.
Беззвучно, безлюдно
К востоку от кромки лесной.
На границе
Жена телохранителя
Месяц осенний
Встает над высокой стеной,
Флейта и цитра
Плачут за ней без конца.
В пышных покоях
Женщине горько одной.
Дети играют
Возле ступеней крыльца.
Снова и снова
Выходит к воротам она:
В сбруе зеленой,
Нет, не видать скакуна!
Мало прохожих,
Пусто и глухо вокруг.
Ночь наступила —
Нейдет непутевый супруг.
Смолкли служанки,
Им слова сказать не вольно,
Глядят на хозяйку,
Плачут с ней заодно.
вернуться
280
вернуться
288