Мирно сплю. Как лепесток,
Легок челн.
Тих и нежен ветерок,
Не пугаюсь волн[390].
Можешь ты, о берег мой
В камышах,
Шум осенний и ночной
Шевелить шурша.
Перевод Ю. К. Щуцкого
Горная беседка уединенного мечтателя Цуй'я
Меж трав лекарственных дорожка
В глубоких, мягких мхах багровых.
Полно здесь горное окошко
Глубоких далей бирюзовых.
Но зависть к Вам меня тревожит:
Вы под цветами опьянели,
И мотыльком во сне, быть может,
Теперь, порхая, полетели[391].
Перевод Ю. К. Щуцкого
Пишу на стене горной беседки отшельника Цуя
Тропа к лекарственным травам
От моха красным-красна.
На горы глядит оконце
В венце изумрудной листвы.
У вас, почтенный, на зависть
Вдоволь цветов и вина;
Как мотылек из притчи[392],
Во сне порхаете вы.
Перевод А. А. Штейнберга
Остался фут единый,
Но так мешают дождь и ветер,
Что не подняться мне на эти
Лушаньские[393] вершины.
Все чудится в ненастье,
Что здесь в тумане туч, в пещерах
Еще живут монахи эры
Былых шести династий[394].
Перевод Ю. К. Щуцкого
Лепесток зари с высоты
Осветил колодезь из старых камней.
Этих персиков алых цветы
Отразились в ручье, под водою, на дне.
Разве можно ручаться и знать,
Что под сводом таинственных каменных плит
Невозможно проход отыскать,
За которым долина У-лин[395] лежит?
Перевод Ю. К. Щуцкого
Из стихов «Плыву по реке»
Рядом совсем,
Но ливень при ветре таков,
Что не взберусь
Никак на склон Куанлу[396].
Чудится мне:
В туман, среди облаков,
Живы еще
Монахи древних веков.
Перевод А. А. Штейнберга
Из стихов «Напевы о разном у потока в горах Ланьтянь»
Поднялся на башню
На горы взглянуть с высоты.
Глаза утомились,
Но взор неуемный несыт.
Вечернее солнце
К ровным тропинкам скользит,
А за цветами
В оттенках заката хребты.
Перевод А. А. Штейнберга
Сад лекарственных растений
Сто целебных растений
Взошли в весеннем саду.
Травы, цветы и листья
Пахучи после дождей.
У долгожданного гостя
Сходство с ветром найду,
Что пронесся внезапно
Сквозь заросли орхидей.
Перевод А. А. Штейнберга
На темно-зеленой ряби
Птица одним-одна.
Гляжу, не могу наглядеться,
Радость моя чиста.
А поросль бамбука
До самой воды склонена;
Под ней приютилась ночью
Диких уток чета.
Перевод А. А. Штейнберга
Вперился в синее небо
Сирый журавль полевой;
Безветрие, — но взлетает,
Полет продолжает свой,
За облаком одиноким
Спешит и, того и гляди,
Догонит крылатого друга,
Летящего впереди.
Перевод А. А. Штейнберга
В благодарность за стихи Ван Вэя «Весенней ночью в бамбуковой беседке», подаренные мне на прощание
Гость пришел,
А за ним горный месяц вослед.
Как богат
Вдохновеньем хозяин-поэт!
В эту ночь
Кто в бамбуковой роще бы мог
Посудить,
Что цветочный источник[397] далек?
Но грущу:
Всхлипнет иволга вновь на заре,
Краткий гость
Сирой тучкой вернется к горе.
Перевод А. А. Штейнберга
Поднялся в дождь на южную башню обители Шэнго, высматриваю чиновника Яня
Закатное солнце
Мелкий завесил дождь.
Хребты вполовину
Синей повиты тьмой.
Приют Ароматный[398]
Взмыл над макушками рощ.
За тучами где-то
Друг запоздалый мой.
Над сирым селеньем
Застыл пустынный дымок.
Вдали просветлели
Воды излуки речной.
Река и равнина —
Вот что видеть я мог,
Глядел, не приметив:
Ночь надо рвом и стеной.
Тем краше свиданье
С другом, духовной родней:
Фонарь его ясный
Близится к встрече со мной.
вернуться
В журнале «Восток» (книга 1, 1922) эта строка выглядит у Ю. К. Щуцкого иначе: Не боюсь я волн. — Прим. сост.
вернуться
Мотив взят из притчи даосского философа Чжуан-цзы (жил в IV–III вв. до Р. X.), где говорится, что философ когда-то во сне увидел себя бабочкой; н летал и не подозревал даже, что он Чжуан-цзы. Проснувшись, он так и не знал: Чжуан-цзы ли видел во сне, что он — бабочка, или бабочке теперь снится, что она — Чжуан-цзы? Было ли в данном случае два существа или два превращения чего-то единосущего? (Чжуан-цзы, II, 11). — Прим. перев.)
вернуться
Как мотылек из притчи… — Намек на знаменитую притчу Чжуан-цзы, который увидал себя однажды во сне порхающим мотыльком и, проснувшись, так и не мог решить: ему ли снилось, будто он мотылек, или мотыльку снится, будто он Чжуан-цзы. Иными словами, поэт сравнивает отшельника с великим мудрецом древности. прим. В. Т. Сухоруков
вернуться
Горы Лушань, или Куанлу, в живописных уголках которых часто устраивались монастыри и селились монахи-отшельники. — Прим. перев.
вернуться
Эры непродолжительных шести династий: У, Цзинь, Сун, Ци, Лян и Чэнь (222–557 гг. после Р. X.); в это время жили в Лушаньских горах монахи, ставшие в истории знаменитыми. Например, Хой Юань или Чжао Дунь. — Прим. перев.
вернуться
Улинская Персиковая долина, утопия Тао Цяня (IV–V вв. по Р. X.), жилище разобщенных с миром старинных людей. — Прим. перев.
вернуться
Куанлу (или Лушань) — название горы, на которой на протяжении веков селились многие известные отшельники. прим. В. Т. Сухоруков
вернуться
Цветочный источник — то есть Персиковый источник. прим. В. Т. Сухоруков
вернуться
Приют Ароматный — название беседки. прим. В. Т. Сухоруков