Эмбрион, равно как и плод, в который он превращается, не может самостоятельно питаться и дышать, поэтому необходимые питательные вещества и кислород он получает из материнского организма. Продукты распада также уносятся прочь материнским организмом. Кровь матери и кровь плода никогда не сливаются воедино — они суть части двух разобщенных систем. Однако между ними устанавливается косвенный контакт посредством плаценты — дисковидного органа, который образуется в матке из тканей самого эмбриона и материнского организма и после родов самопроизвольно удаляется.
Обильный приток материнской крови доставляет к плаценте питательные вещества и кислород. Проникая сквозь тончайшие стенки капилляров в ворсинки, они затем попадают в кровеносные сосуды плода. Одновременно с этим углекислота и другие продукты распада перемещаются в противоположном направлении, из крови плода — в материнскую кровь.
Кровь плода нагнетается сердцем зародыша через две пупочные артерии, ведущие к плаценте. Кровь, богатая питательными веществами и кислородом, возвращается к плоду через пупочную вену, которая вместе с двумя артериями образует пуповину. Из плаценты кровь попадает в кровеносную систему плода, распределяя питательные вещества и подхватывая продукты распада, а затем вновь возвращается в плаценту, где очищается и обогащается за счет косвенного контакта с материнской кровью.
И лишь в тот момент, когда ребенок рождается и делает свой первый вдох, направление кровотока меняется, приспосабливаясь к нуждам нового, независимого организма, дышащего воздухом. К этому времени другие быстро протекающие биологические процессы вынуждают кровеносные сосуды пуповины сократиться, и она превращается в твердый шнур. После рождения ребенка пуповина перевязывается и перерезается на некотором расстоянии от пупка.
И вот новое живое существо, омываемое и вскармливаемое собственной Рекой жизни, родилось от матери, которая некогда сама была частицей моря.
Часть I
Волшебная Река
Глава I
Магия крови
Первобытного человека повсюду подстерегала опасность — она была вокруг него, над и под ним и даже в нем самом.
Опасность витала в воздухе, таилась в лесу и пещерах, на пастбищах и в болотах, на воде и в небесах. Свет и тьма, жара и холод, безмолвие и множество всевозможных звуков — все вызывало в нем страх.
К опасностям реального мира прибавлялись воображаемые страхи, рождаемые безграничным невежеством людей.
Человека мучил голод, поэтому алчность подстерегающих его зверей была ему понятна. Но ни жизненный опыт, ни скудные познания не могли объяснить ему, что такое молния или ураган, почему падает дерево или происходит горный обвал, замуровывающий выход из его пещеры; он не мог понять причин стремительного течения потока или сотрясения земной тверди. Он не сомневался, что повсюду его окружают демонические силы.
Первобытный человек, в том числе и homo sapiens, как и другие давно исчезнувшие виды, отчаянно стремился к безопасности, ко всему, что давало ему возможность съесть лишний кусок и прожить лишний день. Его видение мира было столь ограниченно, что он неизбежно вынужден был обращаться к сверхъестественному. Не имея никаких познаний, первобытные люди прибегали к сверхъестественному для «объяснения» вещей, казавшихся им необъяснимыми. И поскольку для этого требовалась лишь безграничная вера, невежество не служило помехой.
Поначалу человек поверил в сверхъестественные силы. Его следующим шагом была попытка как-то воздействовать на них. Так возникла магия, или колдовство — «наука и техника» сверхъестественного. Разумеется, первобытный человек не облекал свои мысли в столь современные выражения. Не понял бы он и слова «сверхъестественный», ибо в его темном мире естественное и сверхъестественное слились воедино.
На самой заре своего сознания человек твердо усвоил, что кровь и жизнь тесно связаны между собой. Первобытный человек был охотником. Он знал, что раненое живое существо истекает кровью. Но наступает смерть — и кровотечение останавливается. Если же человека убивала молния, или же он тонул, или умирал от какой-нибудь болезни или от удара, не вызывавшего кровотечения, то при его вскрытии кровь не вытекала. Следовательно, жизнь каким-то образом зависит от таинственной красной жидкости. Так кровь, столь тесно связанную с жизнью, стали отождествлять с самой жизнью. Красный цвет стал символом крови и тем самым символом жизни. С самых ранних попыток человека проникнуть в тайны неведомого управления миром наиболее мощным «средством», имевшимся в его распоряжении, несомненно, была кровь. Не удивительно, что наши познания о крови окутаны магической дымкой, часто маскируемой под видом философии, теологии или науки.