Лейн пришел к выводу, что ему необходимо указывать Эдгару точное местонахождение людей в момент проведения эксперимента. Некоторые из них находились на своих рабочих местах и даже не подозревали о своем участии в эксперименте, другие сами приходили на обследование, и через несколько дней им выдавалось медицинское заключение и назначался курс лечения. И все это делал Эдгар. Лейн называл эти сеансы “чтениями” и определял состояние, в котором пребывал Эдгар во время сна как “гипнотический транс, вызванный самовнушением и дающий способность предвидения”.
По словам Лейна, здоровье пациентов после лечения значительно улучшалось, а многие вылечивались полностью. Сам он чувствовал себя превосходно – в этом не было никаких сомнений. И всё же Эдгара не оставляло беспокойство. Смерти одного пациента было достаточно, чтобы сделаться убийцей.
Он хотел все бросить и не мог. Раз в месяц его голос слабел, и ему приходилось обращаться за помощью к Лейну, чтобы его восстановить. Но постепенно голос стал пропадать всё реже. Он не знал, что было тому причиной: постепенное устранение вызывавших недуг причин или же его помощь другим. Иногда он склонялся к первому объяснению, иногда – ко второму.
Очень немногие знали о его способностях. Конечно он рассказал обо всем Гертруде, и эта новость ее очень обеспокоила. В то время было распространено мнение, что люди, подвергавшиеся гипнозу, могли потерять рассудок или по крайней мере сильно повредить своему здоровью, периодически впадая в состояние транса.
– Я рада, что к тебе вернулся голос, но я не доверяю Лейну,- сказала Гертруда.- У меня такое чувство, что это может принести вред твоему здоровью. Прошу тебя, брось все это!
– Если бы я только мог,- ответил он. Керри Солтер считала пустым вздором все страхи Гертруды и сомнения Эдгара. Она присутствовала на одном из сеансов в приемной Лейна, задала массу вопросов о состоянии здоровья пациентов, после чего прямо заявила, что Бог наградил Эдгара даром, который нужно использовать, помогая другим людям.
– Меня не волнует, что вы все об этом думаете,- сказала она,- но можете мне поверить, если только я заболею, я обращусь за помощью к Эдгару и буду выполнять все предписания, которые он назовет во время сеанса. Не думаю, что врачи знают намного больше: в пятидесяти случаях из ста они сами не понимают, о чем говорят.
Такое безоглядное доверие испугало Эдгара. Он молил Бога о том, чтобы тот забрал у него эту загадочную силу, если такое доверие к ней беспочвенно.
Теперь он был вполне самостоятельным фотографом, и когда восстановился голос, мистер Боулз часто посылал его в поездки по окрестным городам. В каждом городке он останавливался на несколько дней, устраивал там мастерскую, фотографировал школьников, молодоженов и маленьких детишек, снимал на открытки местные достопримечательности и общественные здания.
Майским вечером 1902 года он прибыл в Лафайетт. Служащий отеля сообщил ему, что он должен связаться с Боулинг-Грином, откуда ему уже звонили.
Голос на другом конце провода был знакомым. Это был Фрэнк Бассет, молодой врач из Хопкинсвилла.
– У меня для вас есть место в Боулинг-Грине,- сообщил он.- Мой друг по фамилии Поттер – владелец книжного магазинчика. Его ближайший помощник увольняется, чтобы открыть свое собственное дело, и Поттеру нужно срочно найти себе опытного работника. Я сказал ему, что вы как раз то, что он ищет. Соглашайтесь, городок очень милый, да и зарплата приличная.
Еще не окончив разговор, Эдгар yжe принял решение. Он мечтал выбраться из Хопкинсвилла, избавиться от Лейна с его “чтениями”. Может, в них и не было ничего плохого, но все-таки Эдгара одолевали сомнения. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. Больше всего его беспокоило то, что Лейн не был врачом.
Под наблюдением и с согласия опытного врача он не побоялся бы принять участие в любом эксперименте. Другое дело самоучка, имеющий за плечами заочную школу.
– Я согласен,- сказал он Бассету.- Завтра я возвращаюсь в Хопкинсвилл и завтра же вечером отправлюсь в Боулинг-Грин.
Когда двумя днями позже он оказался в лавке Поттера, то почувствовал, что вернулся домой. Он увидел книги, которые так хорошо знал; повсюду лежали фотографии, рамки, почтовая бумага, тетради, пахнущие краской коробки карандашей. Даже покупатели казались хорошо знакомыми – в основном они состояли из любителей книг. У Эдгара было ощущение, будто он занимался этой работой всю жизнь.