Каменицкий остановился, коротко махнул рукой в ту сторону.
— Весь город подался к речке. Хорошая штука — асфальт, но человека тянет к матушке-природе.
— Тоже проблема, — сказал Дробот.
— Ты о чем?
— Да о дачном строительстве. Все видят, что рядом с городом растет самодельный спутник. А кто его планирует? Где фонды? Та же история, что с гаражами. Лепят где попало и из чего попало.
— И как споро лепят! Откуда что берется.
— Вы же знаете откуда, Леонтий Иванович.
— Не завидую я тебе, Петр Ефимович.
— Отбоя нет от дачников. Приходится идти навстречу, особенно квалифицированным рабочим, никуда не денешься.
— А теперь вот еще забот прибавится.
— Вы считаете, дело пойдет лучше?
— Думаю. Количество должно, наконец, перейти в качество. Грех без конца держать комбинат на задворках черной металлургии.
— Мы до вашего прихода поговорили с Голосовым начистоту. Он было кинулся в наступление, но потом, при вас, начал обороняться.
— Семен Захарович не любит очных ставок.
— Недаром он струхнул немного, когда речь зашла об этой самой социологии — о постепенной убыли населения в городе.
— Слов нет, малоприятный факт.
— Не потому ли он зело поспешил в обратный путь?
Для нас с вами, Петр Ефимович, все средства хороши в данном случае, вплоть до запугивания, лишь бы поскорее достроить комбинат.
— Удивляюсь вашей энергии.
— Небось появится энергия, когда открытое тобой месторождение вроде бы собираются закрыть.
— На вашем-то счету, кроме железа, медь, никель.
— Так вот утешает меня и Семен Захарович. Плохое утешение. За никель и медь я, конечно, не беспокоюсь, там комбинаты работают на полный ход. Но железу не повезло.
— После войны надо было восстанавливать южную — украинскую металлургию.
— И Семен Захарович во всем винит войну, но в том смысле, что тогда не разобрались как следует с нашим комбинатом....
Над городом, круто набирая высоту, появился в бездонном небе «ИЛ-18». Каменицкий и Дробот, по-мальчишески запрокинув головы, проводили его до ближних гор, где и залегали те самые руды, которые никак не дождутся своей очереди.
— Вот он и поднялся на крыло, — сказал Леонтий Иванович.
— Он уже давно парит над нами, — в тон заметил Дробот.
Весело переглянувшись, они ходко зашагали дальше по гулкой просторной улице, два вечных пешехода — геолог и строитель.
7
В Москве недавно был напечатан первый очерк Метелевой с Южного Урала. Павла осталась довольна уральским дебютом. Правда, кто-то там в редакции сократил ее «подвал» о строителях, но сократил умело. Сокращение — мать редактирования: стоит кое-где убрать несколько лишних фраз, как вся вещь только выиграет. Павла и не заметила, что несколько сместились пропорции и на первый план выдвинулась не бригада Клары Кузнецовой, а фигура начальника участка Олега Каменицкого. Однако очерк не фельетон, где от такого «смещения пропорций» может зависеть судьба человека.
И когда Олег, приехав в областной город, отыскал ее в гостинице и осторожно высказал неудовольствие, Павла сначала не придала этому значения.
— Скромность украшает молодых прорабов, — сказала она ему с тем женским игривым превосходством, которое задело его и в прошлый раз, на строительной площадке.
Олег присел к столу, на краешек стула, как абитуриент какой-нибудь на экзамене, и украдкой глянул на Метелеву. А она взяла из стопки нужную газету, развернула, тщательно разгладила на столе. Она в самом деле была похожа на учительницу — в темном платье строгого покроя, с кружевной белой манишкой, что так и высвечивала шафранную смуглость ее лица.