А утром на стройке Клара отозвала ее и сказала как можно спокойнее, что Виктор был вчера ранен хулиганами и теперь в больнице.
Саша охнула, побледнела.
— Ты не бойся, ранение не опасное. Он вечером шел домой и по дороге вступился за какую-то девушку. Ну, ему и попало.
— Ножом?
— Не знаю.
— Ножом, ножом!.. Конечно, ножом... Он разогнал бы какую угодно пьяную ватагу, если бы не нож... Я побегу, Клара, ладно? Все равно не смогу работать.
— Не ходи сейчас, тебя могут не пустить к нему.
— Меня? Не пустят? Но почему? Ты не все говоришь, да? Да-да, я вижу по глазам!..
— Оставь. Пойдем вместе.
— Идем, идем!..
Больница находилась на восточной окраине города, на отшибе. Они проехали несколько остановок на трамвае, дальше надо было идти пешком еще с километр. Саша почти бежала, никого не видя. «Неужели ранен тяжело? — думала она. — А собирался в дальнюю партию, на все лето, до глубокой осени... Я, я, я виновата! Обидела его вчера, вот он и полез в драку очертя голову. Ох, только бы не ножом, только бы выжил...»
— Постой, дай отдышаться, — сказала Клара уже около больницы. — На тебе лица нет.
Мимо пронеслась «Волга» управляющего строительным трестом. Позади шофера сидел Дробот, мрачный, расстроенный. Он и внимания не обратил на них.
— Сам отец приезжал к Виктору, — сказала Саша.
— Ну и что?
— Нет, ты не знаешь Петра Ефимовича. Если уж он бросил все дела и примчался в больницу, значит...
— Хватит тебе.
В маленькой приемной их остановила медсестра.
— А вы куда, девушки? — властно спросила она, загородив им дорогу в больничный коридор.
— У вас лежит Виктор Дробот, мы к нему, — объяснила Саша.
— Нельзя.
— Тетя, милая, пожалуйста, хотя бы на минуточку.
— Нельзя. Кто вы будете?
И Саша уцепилась за соломинку: она сказала, что ее фамилия — Каменицкая, что она внучка геолога Леонтия Ивановича Каменицкого, почетного гражданина города.
— Тут у всех права одинаковые.
— Боже мой, что же делать?.. — простонала Саша и оглянулась.
В дверях стоял тучный мужчина средних лет, в халате нараспашку. Он явно прислушивался к ее разговору с медсестрой. Саша умоляюще посмотрела на него, поняв, что это какой-то медицинский начальник.
— Помогите мне, пожалуйста.
— Вам уже ответили, что сейчас нельзя.
— Я не уйду отсюда, не уйду!..
— Кем вы доводитесь молодому человеку? — не повышая тона, спросил главный хирург.
Саша вскинула голову.
— Я невеста его, — сказала она твердо, клятвенно.
Тогда врач кивнул медсестре, и та подала Саше халат, новый, ослепительно белый, как платье подвенечное.
9
Жизнь Метелева делилась на две равные части: одна принадлежала Уралу, другая была связана с Москвой. Он уехал в Москву с поста секретаря обкома. Работал в Совмине, в наркомате, в Госплане. До войны хотел всецело посвятить себя геологической разведке, но лишь на обратном склоне лет, отдав лучшие годы делам организаторским, что не поддаются никакому счету, он снова вернулся на геологическую службу. Друзья его по институту давно прославились крупными открытиями, иные, вроде Голосова, защитили докторские диссертации; а ему было не до открытий, не до ученых степеней и званий. Кто-то должен заниматься и негромким делом, обеспечивая успех тех же разведчиков. Правда, теперь он руководил одним из главков, но все-таки продолжал по-хорошему завидовать геологам с переднего края — из Тюмени или с Урала, из Норильска или с Дальнего Востока...