— Талантливая женщина все может, — сказал он, приглашая к столу.
— У тебя сегодня хорошее настроение.
— От лесной прогулки. Ну, а что там любопытного в твоем досье?
И Павла, невольно поддавшись его настроению, коротко рассказала о Войновском.
— Слыхал о нем краешком уха, — заметил Георгий. — Неровен час, он тоже вытянет на кандидатских салазках целую кучу проблем!.. Академик Иван Павлович Бардин еще пятнадцать лет назад советовал дать нашему комбинату «зеленую улицу». Но воз и ныне там. Так что, Павлуша, не торопись, подумай. Иные выступления в печати оказывают медвежью услугу энтузиастам.
— Согласитесь, я же не могу спокойно наблюдать...
— Ну-ну, смотри сама. Я хотел лишь предупредить, что голосовы могут помешать Войновскому довести дело до конца.
— Что же ему в наше время подпольно работать, что ли?
— Да чуть ли не каждый новатор до поры до времени подпольщик.
— Этого я не понимаю. Газетчики должны смело расчищать дорогу бойцам технической революции.
— Ах, Павла, не говори красиво! Сейчас не те времена, когда мы щеголяли высокими сравнениями, вроде «Магнитострой литературы», или «фруктовый Донбасс», или «молочные реки Кубани».
— Но и приземленность ни к чему.
— Только не спеши ты, пожалуйста. — Он взял ее за руку, близко заглянул в темные глубокие глаза. — А вообще ты молодец, умеешь отыскивать людей ураганной пробы.
— То остерегаешь, то расхваливаешь.
— Остерегаю потому, что нужна обстоятельность. Нынче и рядовой рабочий мыслит инженерными категориями.
— Однако согласись, газетчик не может быть и геологом, и металлургом, и строителем.
— Верно. Но знать основы дела, о котором пишешь, надо.
— Твой Голосов тоже не металлург.
— О-о, «мой» Голосов все может, он профессор демагогии! Да речь не о Голосове, речь о том, чтобы серьезно помочь Войновскому решить проблему обогащения руды... Ладно, хватит о делах. Поделись-ка лучше, что у тебя на сердце...
Павла начала убирать посуду, недовольная, что Георгий заговорил о личном. Он закурил, молча наблюдая за легкими, изящными движениями рук Павлы, которая быстро, умело привела в порядок стол, накрыв свежей скатертью, сменила воду в стеклянной вазе и снова поставила цветы — полевую кремовую кашку — на середину круглого стола.
— Спасибо за обед.
Он так и знал, что она поспешит уйти, а ему уже не хотелось оставаться одному; тем паче в мажорном настроении.
— Ну посиди еще, выпьем по бокалу сухого.
Он загородил ей дорогу, бесцеремонно обнял за неподатливую талию.
— Георгий Леонтьевич!..
Целуя ее в глаза, он чувствовал, как словно бы пытаются взлететь ее длинные ресницы. Она откинулась назад — верхние кнопки на платье расстегнулись, и он снова, как на Тоболе, подивился этим снежным крутеньким распадком ее груди.
Внутреннее сопротивление Павлы вдруг заставило его одуматься, тем более, что из соседней комнаты с громким лаем влетел белый пудель. (О-о, пудель терпеть не может таких сцен в доме!)
— Какой ты, право, Георгий... — сказала Павла.
— Ну, извини, извини.
— Да сколько можно извиняться?
— Ладно, я провожу тебя.
— Не надо.
— Не надо так не надо...
Он закрыл дверь, сел в низенькое кресло, положил руки на полированные подлокотники, с удовольствием вытянул ноги. «Ну и ну!.. Павла все еще ведет счет прошлых огорчений. А впрочем, женская месть — просверк молнии: жгуче, немилосердно ослепит и тут же погаснет. Нельзя без конца ревновать к прошлому. И неизвестно, что бы получилось из того молодого счастья, которое не сбылось по его вине. Может быть, им с Павлой и нужно было вдосталь хлебнуть всего, прежде чем выйти на общую дорожку. Кто знает, где оно, счастье-то, в самом начале или в середине жизни? Но должен быть какой-никакой баланс печалей и радостей: они, как ненастные и погожие дни в году, в конечном итоге уравновешиваются».
Он встал, позвонил ей, чтобы сказать об этом, не откладывая. Но она была еще, наверное, в пути.
«Однако характерец», — думала Павла, возвращаясь домой. Не легко, ох, не легко будет с ним. Да поздно теперь рассуждать о том, что будет. Она стыдливо припомнила вновь, что произошло весной на Тоболе, и выругала себя за бабью жалость к Георгию и за уступчивость. Юная безрассудность не к лицу женщине в годах. Как могло случиться, что все старые обиды оказались перечеркнутыми в одну минуту? Георгий грубо не дал тебе собраться с мыслями, понять и принять внезапную перемену в жизни. Видно, прошлое в таких случаях на стороне мужчин, если они могут оправдывать прошлым любую свою дерзость. Иначе Георгий не поступил бы так.