— Теперь пойдем к электромонтажникам.
Если уж Москва любезно интересуется твоим здоровьем, то можно и не поспать еще одну ночку, лишь бы не ударить в грязь лицом.
Так прошли две недели предпусковой горячки. Дроботу удалось не только выдержать правительственный срок, но и малость сэкономить времени. Он вообще любил работать с некоторым запасцем. И когда заявились первые гости строителей и металлургов, он позволил себе роскошь — вдоволь отоспался накануне праздничного дня.
Больше всего Петра Ефимовича обрадовал приезд Метелева, который когда-то принимал его в партию. Он повез гостя смотреть город. Машиной правил сам, чтобы притормозить где следует: около Дворца культуры или в новом микрорайоне, у торгового центра или у Дома техники. Метелев слушал объяснения молча, согласно покачивал головой. На западной окраине хозяин остановил машину. Они вышли на каменистый косогор.
— Полчаса езды — и весь город, — сказал Петр Ефимович. — А строим с самой войны.
— Когда я секретарствовал в области, тут еще гнездились беркуты, — сказал Метелев. — Потом, в сорок втором, читаю в «Правде», что близ Ярска начато строительство металлургического комбината. Немцы были на Волге и на перевалах Главного Кавказского хребта, а тут, на голом месте, где глазу не за что было зацепиться, вручную, как траншеи на передовой, день и ночь рыли котлованы женщины и снятые с военного учета старики.
— Я тогда строил домну на Магнитке.
— Там было повеселее. Вы, по крайней мере, видели, что работаете непосредственно для фронта. А здесь, представляешь, одни колышки, когда еще что-то будет. Но люди копали и копали землю, не считая свое занятие бессмысленным. Какой неистовый вы народ, строители! О ваших выигранных сражениях еще будут написаны тома.
— Дело прошлое, — заметил польщенный Дробот.
— До сих пор жалею, что меня отозвали в центр.
— Но вы и в центре поработали досыта.
— Наши управленческие дела — как строительные леса: разберешь их под конец и будто ничего и не было. Вот так-то.
— Ну, не скажите!
— Ладно, не утешай. Хотел бы я иметь за плечами такой город. Да поздно, поздно, Ефимыч...
С дороги свернула на косогор «Чайка» Плесума.
— А я вас ищу, Прокофий Нилыч!.. — Директор комбината бережно пожал его мягкую руку, давно отвыкшую от геологического молотка.
— У тебя есть свои гости, — ревниво заметил Дробот.
— Но Прокофий Нилыч — наш общий гость. Чем вы тут занимаетесь?
— Подбиваем бабки.
— Что за бабки?
— Не знаешь? А хвалился, что владеешь русским языком лучше, чем латышским. Подбивать бабки — значит, подводить итоги.
— Ак, та...
Метелев с удовольствием наблюдал за ними. Ян Плесум еще стройный, подбористый, но медлительный и на редкость спокойный, а Дробот грузный, располневший, но верткий и подвижный, да и вспыльчивый не в меру. Именно полярные характеры только и могут поладить на стройке. Он сказал им сейчас об этом.
— Чего же нам делить, Прокофий Нилыч? — удивился Плесум.
Прокофий Нилыч обнял их за плечи, притянул к себе.
— Вообще-то вы оба славные ребята.
— Были ребята, да укатали горки уральские, — сказал Дробот.
Они стояли так, тесным кругом, на седом ковыле, трое седых мужчин, когда-то вместе начинавшие первые стройки на южном торце Урала. Стояли на виду у белокаменного города, который, кажется, совсем недавно был моложе всех окрестных городов, а теперь и он вышел из комсомольского возраста. Они стояли уже молча, не мешая друг другу мысленно окинуть длинную череду прожитых и пережитых лет.
— Да вы, черт возьми, сентиментальные, хотя на вид и железные, прорабы, — сказал, наконец, Метелев, оттолкнув их легонько от себя...
На следующий день около домны собрались металлурги, строители, гости из Москвы, Челябинска и Магнитки.
Здесь же оказались и операторы местного телевидения, и киношники из области.
Последние приготовления были закончены еще вчера: горн заполнен традиционными дровами, сама печь полностью загружена шихтой. Но искусный доменщик Тимофеев, который завтра уходил на пенсию, волновался, как новичок: он все вышагивал вокруг горна, поспешно осматривая его со всех сторон.
— А где Голосов? — полушепотом, как в церкви, спросил Дробот Плесума.
— Заболел, отлеживается в гостинице.
— Эх ты, жаль, какой подходящий случай для профессорской речи...
Дробот осмотрел ближние ряды собравшихся. Метелев стоял в окружений секретарей горкома, позади их братья Каменицкие, Георгий и Олег, левее Павла Прокофьевна с Леонтием Ивановичем. Пришел-таки почетный гражданин города, хотя накануне жаловался, что пошаливает сердце. Ни одна домна не была задута в городе без него. О чем он думает сейчас, в эти минуты т а и н с т в а, которое совершает патриарх местных доменщиков?