И Полина не удивилась, встретив на окраине села майора Богачева, — с ним она случайно познакомилась на марше, он помог вытащить из оврага ее бричку.
— А я вас тут разыскиваю, Полина Семеновна! — громко сказал он.
— Что меня искать? — сухо ответила она, занятая мыслями о прошлом.
— Шучу, шучу! Просто я по службе оказался здесь.
— Разве штаб корпуса уже в Буторе?
— Нет пока. Но я теперь в штабе армии и по должности обязан проведать свои подшефные дивизии.
— То-то вы на «виллисе», товарищ майор.
— А вы сердитая, Полина Семеновна.
Она хотела было спросить этого вылощенного офицера, какое ему дело до ее настроения, но сдержалась в присутствии девушек.
— Идемте, Полина Семеновна, пристрою вас на квартиру. Здесь нелегко устроиться.
Ей не понравилось и это его «пристрою», однако где-то надо ночевать, — село, как видно, битком набито.
Майор дал знак своему шоферу. «Виллис» тронулся за ними по разъезженной середине улицы. Бричка потянулась следом. Майор ухитрялся идти рядом с Полиной по узкой сухой тропинке, уже протоптанной солдатами от дома к дому. С минуту он молчал, оглядываясь по сторонам, но, верно, долго молчать не в его характере.
— Завтра будет посвободнее, — сказал он, приостановившись около каменного, дома с палисадником. — Мы начали форсирование Днестра.
— Как, разве?
— А что, не похоже?
За рекой дробно застучал немецкий пулемет, послышались автоматные очереди.
— Просыпаются, черти!.. Вы понимаете, Полина Семеновна, противник не ожидал, что мы, не раздумывая, поплывем через Днестр на чем попало. Ну и застали немцев врасплох. Головной батальон девяносто третьей дивизии с утра на том берегу.
— Прямо не верится.
— Комкор Шкодунович тоже не поверил, когда ему доложили, что батальон не встречает организованного сопротивления. Но факт остается фактом. К исходу дня еще два-три батальона зацепятся за бессарабский берег. И тогда никакой дьявол не столкнет нас в реку.
— Вы не знаете, где наш комдив?
— Не беспокойтесь, ваша дивизия выведена во второй эшелон. Так что можете уделить себе денек-другой.
Полина невольно осмотрела себя. Вид у нее был неказистый: грубые кирзовые сапоги и полы шинели густо заляпаны глиной, даже на кобуре следы грязи. Пока Богачев закуривал, она поправила волосы, кокетливо сдвинула пилотку набок и немного приосанилась. Он, кажется, и не заметил этого. Сам он был в новеньком, перешитом по фигуре кителе, с орденами Отечественной войны и Красной Звезды, туго затянут глянцевитым ремнем с фигурной строчкой, на котором поблескивал грузный парабеллум, и в новых хромовых сапожках с солнечными бликами. Глядя на него, никак не скажешь, что он прошел вместе с пехотой от Южного Буга до Днестра. Полина слишком мало знала майора и посчитала его за легкомысленного штабного щеголя, каких уже приходилось встречать на фронте.
— Здесь ваши хоромы, Полина Семеновна. — Богачев по-хозяйски махнул рукой ездовому, чтобы тот заворачивал во двор. — Ну как, довольны, не довольны?
— Нам все равно, где ночевать.
— Хата большая, может разместиться полсанбата. Кто же знает, сколько вы здесь пробудете, два-три дня или две-три недели. Устраивайтесь по-домашнему.
— Спасибо, товарищ майор, — сказала она, направляясь в открытые ворота.
— Товарищ майор, товарищ майор... Вы же знаете мое имя.
— Я отвыкла на войне от фамильярности.
— Напрасно, Полина Семеновна, напрасно, — точно бы посмеиваясь над ней, говорил Богачев, оглядывая ее с головы до ног.
Это уж вовсе не понравилось Полине, она круто повернулась к дому.
— Одну минутку!.. Если вам нужно что-нибудь послать на Урал, то мой сослуживец едет туда в запасной полк.
Полина остановилась.
— Откуда вам известно, что я с Урала?
— Да я же разведчик.
— Нет, мне ничего не нужно посылать с оказией. Достаточно полевой почты.
— Может быть, вы хотели бы, чтобы ваш сын учился в Суворовском училище?.. Да не смотрите вы на меня так подозрительно, Полина Семеновна, я говорю вполне дружески.
— Нет, мой сын мечтает о гидротехнике.
— У него же отец был кадровым офицером...
Полина насторожилась: она никогда не думала, чтобы на фронте, среди множества людей, нашелся хоть один посторонний человек, который что-то слышал о ее муже.
— Извините, но в данном случае со мной поделился полковник Родионов.
— Я не знаю никакого Родионова.
— Зато он помнит вас, даже ваших родителей. Славный старик. Двадцать лет был списан с военного учета, а в июне сорок первого явился в обком и настоял, чтобы направили на фронт. Сейчас занимается агитацией и пропагандой в нашей армии.