— Понимаешь, я все-таки поймал одну передачу.
Хоснер подошел ближе.
— Что за передача?
— Передавал один парень по имени Ахмед Риш. Когда летал над нами. Сказал, что надеется на понимание Иаковом Хоснером того, что на карту поставлены жизни людей и все такое прочее. Еще похвалил меня за хорошее пилотирование. Приятный парень. — Бекер позволил себе рассмеяться. — Если мы не сдадимся, то он снова прилетит с наступлением темноты и будет глушить меня.
— Сукин сын.
— Да, он заготовил для нас массу сюрпризов. И все плохие. — Бекер вернулся к своему занятию. — А ты не можешь сбить его?
Хоснер вытер пот с шеи.
— С какой высоты он может глушить тебя?
— С какой захочет. У него мощный источник питания и прямая видимость.
— Тогда мы не сможем сбить его, если только у тебя в заначке нет ракет класса «земля — воздух».
Бекер встал и натянул мокрую одежду.
— Кстати, Хоснер, я хочу, чтобы мне предоставили полное право распоряжаться всем, что касается самолета. Недавно двое твоих людей пытались оторвать провода, соединяющие радио с батареями.
Хоснер кивнул.
— Хорошо. — Он заметил, что у Бекера болезненный цвет лица, а губы потрескались. — Выпей воды.
Бекер двинулся к двери.
— Пойду-ка я рыть могилу. — Он вышел из кабины.
Хоснер уставился на рацию. Через несколько минут кабину покинул и он.
Хоснеру не хотелось встречаться с Мириам, но избежать подобной встречи было невозможно. Она стояла на крыле вместе с другими мужчинами и женщинами — членами мирной делегации. Хоснер обратил внимание, что люди собирались в группы в соответствии со своим рангом, Мириам, например, не общалась с младшими помощниками и экипажем.
Все столпились возле хвостовой части самолета, продолжая разбирать ее. Чтобы не оцарапать руки о покореженный металл, Мириам обернула их тряпками, ее одежда пропиталась потом и была покрыта пылью. Она медленно прошла по раскаленному крылу и остановилась на передней кромке, расставив ноги, чтобы не потерять равновесие.
— Похоже, все считают тебя героем, — обратилась Мириам к Хоснеру.
— Я и есть герой.
— Значит, герой, да? Но на самом деле никто не любит героев. Их боятся и ненавидят. Ты это знаешь?
— Разумеется.
— Ты искупил свою вину за то, что не обнаружил бомбу, заложенную больше года назад во Франции? — Мириам кивнула в сторону хвостовой части «Конкорда». — Сможешь ты теперь снова спокойно жить среди людей?
— В твоих устах это звучит почти как приглашение.
— Так воспользуйся им.
Хоснер ничего не ответил.
— Что еще сказал вам Риш? — спросила Мириам.
— Он просто хотел поговорить со мной о днях, проведенных в тюрьме Рамлы.
— Мы имеем право знать все.
— Давай не будем начинать все сначала.
— Какие он предложил условия сдачи?
— А вы что, решились бы сдаться?
Мириам замялась.
— Только ради сохранения наших жизней.
— Наши драгоценные жизни не стоят национального позора.
Мириам покачала головой.
— И что я нашла в тебе такого, что показалось мне привлекательным? Ты ведь на самом деле отвратительный тип.
— А неужели тебе не хочется укротить зверя, Мириам? Разве ты не из тех, кто творит добро? — Хоснер вспомнил ее теплые слова в самолете, когда она подумала, что он нуждается в поддержке.
Мириам, похоже, смутилась.
— Ты смеешься надо мной?
Хоснер вытащил из кармана окурок сигареты и долгое время разглядывал его. Внезапно Мириам показалась ему такой беззащитной.
— Послушай, Бург жалуется на тебя. Он говорит, что ты подрываешь моральный дух людей. Так что держи свое мнение при себе, пока у тебя не появится возможность высказать его в кнессете. Я не шучу, Мириам. Если он решит обвинить тебя в попытке внести раздор в наши ряды, я не смогу тебе помочь.
Она посмотрела на Хоснера, но ответила не сразу, ей надо было осмыслить его слова. Внезапно Мириам покраснела.
— Что? Какой еще раздор? Меня этим не запугаешь. У нас демократия, черт побери.
— Мы в Вавилоне. А здесь действует закон мести — око за око, зуб за зуб, и закон этот был установлен Хаммурапи[9] задолго до того, как Моисей донес его до нас. Наши далекие предки были злыми и жестокими, и для этого имелись свои причины — они жили в жестоком мире. А потом мы превратились в первейших в мире профессиональных пацифистов, и посмотри, что с нами стало. А сейчас, через много веков, мы снова воспитываем молодых мужчин и женщин бойцами. Нам может и не нравиться их поведение, но им на это наплевать. И еще им не слишком нравятся наши европейские корни. Если бы мои родители остались в Европе, то их бы, как и твоих, увезли в закрытых вагонах. Они были типичными евреями. А вот Ашер Авидар был полоумным… но знаешь что? Мне нравятся подобные полоумные. А вот такие люди, как ты, выводят меня из себя.
9
Хаммурапи — царь Вавилонии в 1792–1750 гг. до н. э., с именем которого связано ее возвышение. В его царствование был создан свод законов Вавилонии.