— Да не страшны тебе Инквизиторы, как и мне не страшны. Я говорю о том, что человека с неизвестной фамилией могут принять за шпиона Инквизиции, этого в твою дубовую голову не приходило?
— У меня не дубовая голова, — огрызнулся Драко. — Второй в рейтинге, если ты не забыла. Ладно, идем. Но если у нас из-за тебя будут проблемы, помни, что я был против.
Грейнджер кивнула и вслед за Драко вошла в воду.
Первым, что они услышали, появившись посреди улицы, был оглушительный металлический звон, словно сотни молотов били по сотням наковален.
— Что происходит? — простонал Драко, закрыл уши руками и зажмурился.
— Вспоминай историю, — раздался в голове голос Грейнджер. — Ты же второй в рейтинге, давай, блесни знаниями. Подсказываю, мы вернулись в тот год, когда был основан банк «Гринготтс».
— Который расположился в Косом Переулке, в здании гоблинской кузницы. Гоблины и ранее создавали удивительно надежные сейфы, часть из которых отправлялась в дома волшебников, а часть — размещалась в подземных хранилищах под кузницей.
Драко и сам удивился тому, с какой точностью мозг воспроизвел цитату из учебника. Грейнджер, повисшая в воздухе, аплодировала.
— Итак, что это за грохот? — с улыбкой переспросила она.
— Гоблинская кузница. Но разве это не опасно?
— Ты о чем? Мы уже вроде выяснили, что агрессия гоблинов начала открыто проявляться куда позже.
— Да нет же, я не об этом. Грохот, Грейнджер. Тут так шумно, что мы не услышим, когда раскроется трещина. И никто не услышит.
Она выпучила глаза и испуганно уставилась на Драко.
— Ты прав. Нужно предупредить их.
— О чем? Грейнджер, ты вроде говорила, что все, кто упал в трещины, вернутся.
— Кажется, я ошиблась. Я видела Эйвери и Меропу в воде. Видела тех ребят, которые помогали господину Бонаму.
— Ты хочешь сказать, они могут не вернуться?
— Боюсь, мы не знаем наверняка, — Грейнджер поджала губы и со вздохом опустила голову. — Я лишь предполагала, что они должны вернуться. Но я могла и ошибиться.
— Не могла, — Драко топнул ногой и вдруг почувствовал, что кто-то дернул его за рукав мантии.
— Юноше нужна помощь? — скрипнул за спиной голос. Драко посмотрел на Грейнджер — та ответила страдальческим взглядом — и повернулся.
Позади стоял гоблин. Непривычно было видеть гоблина в фартуке и плотных рукавицах, но сейчас они действительно были кузнецами, а не банкирами.
— Да, думаю, нужна. Простите, не знаю вашего имени…
— Гринготт, — скрипнул гоблин, и Грейнджер ахнула.
— А вы, юноша? У вас знакомые черты лица.
— Не удивлен, — Драко приосанился. — Моя фамилия Малфой. Думаю, вы встречались с кем-то из моих родственников.
— Да-да, Малфой. Конечно, мы знаем Малфоев, — Гринготт потер ручки. — Вас отправил отец?
— Дядюшка, — соврал Драко. — Дядюшка велел подойти сюда, сказал, что тут знают, что мне надо.
— Конечно. Думаю, ваш дядюшка будет доволен. Мы действительно собираемся создать нечто необычное. Идемте, мистер Малфой!
Гринготт поспешил в кузницу, и Драко оставалось только шагать за ним. Грейнджер плыла рядом, беззвучно шевеля губами.
— У нас возникли некоторые трудности, конечно, — вещал Гринготт. — Ну, вы знаете, из-за этой трещины. Но теперь-то все в порядке.
Грейнджер то ли икнула, то ли всхлипнула, увидев стол, за которым работал гоблин-огранщик.
— Прекрасный камень, правда? — произнес Гринготт, указывая на небольшой синий камешек, над которым потел огранщик.
— А еще твердый, как скала, — пропыхтел тот. — Совершенно не поддается обработке. Ну ничего, я-то разберусь.
— Раграк разберется, не сомневайтесь, мистер Малфой, — Гринготт снова потер ручки. — Диадема, заказанная вашим дядюшкой, будет шикарна.
— Ни в коем случае, — прошептала Грейнджер. — Нельзя отколоть от него ни крупинки. Малфой, это моя душа, сделай что-то!
— Мистер Гринготт, сэр, но разве речь шла не о зеленом камне? На гербе Малфоев…
— Юноша, мы с вашим дядюшкой говорили о необычной вещице, но не о ее цвете.
— Разве не очевидно? — фыркнул Драко.
Грейнджер тем временем зависла у стола огранщика, закусила губу и уставилась на камень.
— Юноша, не нервируйте меня! — огранщик отбросил инструменты и соскочил со стула. — Дайте знать, когда придете к однозначному решению.
Он зашагал прочь, оставив Драко и Гринготта в полнейшем недоумении.
— Юный мистер Малфой, вы явно далеки от ювелирного искусства, вы не понимаете всей прелести камней. Дело не в цвете и даже не в размере камня. У вашего дядюшки куда лучше развит вкус, чем у вас. Прискорбно, прискорбно, хотя чувство вкуса приходит с возрастом. Только взгляните…
Он повернулся к столу, и остолбенел, не увидев на нем камня.
— Где камень? Где это прекрасное творение?
«Где, черт возьми, Грейнджер?» — хотел воскликнуть Драко, обнаружив, что она тоже исчезла.
Но на поиски Грейнджер времени не было. Звон инструментов стих в один миг, и толпа гоблинов обступила Драко кольцом.
— Это он! — воскликнул Раграк. — Сначала сомневался в камне, а потом решил утащить.
— Я? Нет! И в мыслях не было, — пискнул Драко.
— Заковать его! Палочку отнять, — гаркнул Гринготт. — И отправить в любое пустое хранилище.
***
Дверь, лязгнув, закрылась. Хранилище, в которое привели Драко, действительно оказалось пустым. Не то чтобы он претендовал на деньги, драгоценности или оружие гоблинской работы. Но и перспектива сидеть на холодном каменном полу не радовала. А ведь мерзкие гоблины знали, что делали — даже палочку отняли. А теперь, когда двери захлопнулись, воцарилась кромешная темнота.
Но даже то, что ему суждено сгнить тут, в этом хранилище — Драко даже не запомнил его номера — не пугало так, как пропавший камень. Осколок души Грейнджер. И сама она, кстати, тоже испарилась в неизвестном направлении. А что если — тут Драко прошиб холодный пот — гоблин все же успел повредить осколок, и теперь Грейнджер уже не вернуть.
Он со злостью саданул по тяжелой металлической двери ногой и принялся расхаживать по хранилищу, которое стало его тюрьмой, а вскоре грозило превратиться в гробницу. Все было зря. Все, что он сделал, все безумные перемещения, прыжки в трещины в разных эпохах — ничего больше не имело значения, а все из-за того, что чертов гоблин отколол маленький кусочек от осколка камня! А ведь Драко надеялся, что продвинулся достаточно далеко, прошел больше половины пути. Они рано радовались.
Хотелось бросаться на стены, на дверь, хотелось выть от отчаяния. Драко не думал, что закончит вот так, сгниет, как вор, в хранилище Гринготтса. Его плоть будет разлагаться тут, пока не оголятся кости. Да и те недолго протянут — сотня-другая лет, и они обратятся в пыль. А потом это хранилище откроют, проветрят и сдадут в аренду какой-то уважаемой семье. Тем же Ноттам или Паркинсонам. И они даже не будут знать, что бросают галлеоны на то место, где стоял Драко. Что он погиб тут, прибитый горем и отчаянием.
Драко рухнул на колени и закрыл лицо руками. Перед внутренним взором предстал берег Исы, дурацкое мангровое дерево, разложенная палатка, бисерная сумочка. Грейнджер. Чертова Грейнджер, которая так неосмотрительно потащилась в эту экспедицию, не просчитав все риски. Не зная о том, что ее ждет. Что их ждет.
И даже то, что он мысленно связывает себя с Грейнджер, не пугало, напротив — мысль о ней стала уже привычной, даже теплой. Что ж, он носил в карманах куски ее души, так что ничего необычного в привязанности не было. А теперь в груди словно образовалась саднящая дыра, пульсирующая болью, словно требуя немедленно перевернуть вверх ногами весь мир, но разыскать Гермиону Грейнджер. Даже если она стала призраком.
— Да какого черта, — послышалось вдруг знакомое кряхтение, и темница озарилась желтоватым светом. — Малфой, ты был прав, я становлюсь плотнее. Это наказание — в таком состоянии через стены проходить. И не призрак, и не живой.