С Ольгой Шервуд был согласен и Сергей Ильченко, так как «сам режиссер осторожно намекнул в фильме на ту традицию, которую он пытался иронически переосмыслить. Некоторые из его внутрикадровых композиций почти «дословно» воспроизводят кадры бессмертного эйзенштейновского шедевра — «Броненосец „Потемкин“»: толпа, бегущая по лестнице; львы, «восставшие из камня»; процессия на морском молу. В двадцатые годы Эйзенштейн снял о революции оптимистическую трагедию. Сорок лет спустя Полока рассказал о революции и ее героях в жанре веселом и эксцентричном, где может смешиваться «все и вся». Каждая сцена имеет не только свою жанровую тональность, сюжетную законченность, как цирковой номер, но и чисто цветовое решение: от ослепительной белизны пролога до кровавочерного колорита игорного дома. Общая эксцентрика всех слагаемых сохраняется и множится» (Ильченко, 1987).
Куда более сдержанно отнесся к «Интервенции» кинокритик Виктор Демин (1937–1993), написавший на страницах журнала «Искусство кино» так: «На меня обиделся режиссер Геннадий Полока. В опросном листе «Недели» я слишком мало звезд поставил рядом с «Интервенцией». Другие критики тоже, впрочем, не были щедры. Я, однако, хотел бы сейчас сказать слова совсем на другую тему. О том, как бы нам по старой привычке очаровываться и создавать легенды не перепутать восстановление справедливости с лавровым венком, которым удостаивают шедевры. Двадцать два года «Интервенция» пылилась на полке. Пылилась решительно ни за что. Художнику промямлили что-то в том духе, что революция вызывает чувство благоговения, уж никак не смеха, тем более такого балаганного, к которому приглашает фильм. Художник отвечал: мы смеемся не над революцией, а над ее врагами. Ему разъяснили дополнительно: вы не поняли, здесь веселые, тем более пародийные, краски неуместны. Кощунственны. Такая тема. Полока — эксцентрик, поклонник площадных жанров. Его звала к себе стихия игры, ряжения, карнавального маскарада. Причем в противовес всем наставлениям он искал не кинематографический эквивалент упоенной театральности пьесы Льва Славина, а способы расширения, возгонки ее, возможность — с помощью экрана — сгустить, сконцентрировать условность, сделать ее дважды, трижды условностью. Сегодня у Полоки двойной праздник. Время иногда награждает мужественных. Телевидение сняло с полки четырехсерийное «Наше призвание». «Интервенция» — тоже повод для поздравлений. Справедливость наконец-то восстановлена. Общество получило труд художника, скрываемый от всех нас по прихоти бюрократов. И… И давайте зачислим его в шедевры? Таково привычное свойство нашего обиходного мышления» (Демин, 1988: 25).
Сдержанно отнесся к «Интервенции» и Анатолий Макаров, отметивший на страницах «Спутника кинозрителя», что этот «фильм остается в сознании пусть не безупречным стилистически, но, несомненно, живым явлением искусства» (Макаров, 1987: 3).
Мнения зрителей XXI века об «Интервенции» тоже разделились:
«Про «Интервенцию» скажу так: это шедевр! Режиссура, съемки, музыка, актерские работы бесподобны. Смотрел много раз этот фильм и всегда — с огромным удовольствием» (Леонид).
«Фильм слабый. Да, отдельно взятые номера и игра артистов — прекрасны. Но вот беда — всё вместе не собирается. Цельности нет. А цельность должна быть и у комедийно-пародийного. Иначе это тогда уже просто ревю, где выступления каждого связывает какой-нибудь конферансье» (Лина).
«Фильм, по-моему, неудачный, много хуже пьесы Льва Славина. Понимаю, почему фильм не пошел на экраны и был прочно забыт. Весь фильм — надоедливые хохмочки, от которые зеваешь от скуки. Плоско, уныло и с претензией. Персонажи картонные, даже блестящие актеры не помогли. Пьеса Славина — оптимистичная трагедия, повесть о том, как можно остаться человеком даже при смертельной опасности, как можно шутить и делать свое, зная, что смерть — вполне реальная угроза. А фильм — скучная клоунада, глубоко разочаровал» (Элиабель).
Киевские фрески. СССР, 1966. Режиссер Сергей Параджанов. Сценаристы Сергей Параджанов, Павел Загребельный. Актеры: Тенгиз Арчвадзе, Антонина Лефтий, Вия Артмане, Афанасий Кочетков, Николай Гринько, Михаил Глузский и др. Съемки этого фильма были прерваны на начальном этапе, дальнейшая работа над фильмом была запрещена.
Режиссер Сергей Параджанов (1924–1990) поставил восемь полнометражных игровых фильмов, из которых в тысячу самых кассовых советских кинолент, увы, не вошли его признанные шедевры «Тени забытых предков» и «Цвет граната». А вошла одна-единственная незамысловатая колхозная комедия «Первый парень».