Ареаланс перешагнул с одного облака на другое и посмотрел между ними на расстелившийся внизу туманный город.
— Ангел мой, любая жизнь — это игра. Так почему игра не может стать жизнью?
— Может, в твоих жестоких руках, — горестно изрек ангел и попросил: — Расскажи мне, наконец, все!
Бес вытянул руку, и у него на ладони возник пергамент. Сломал печать, развернул его.
— Я написал сценарий игры собственной кровью. В основе всего лежала легенда о нас с тобой — влюбленных ангеле и бесе, которые вселились в тела людей, и у них родился ребенок. Ребенок, которого проклял Господь Бог и обрек на вечную жажду. Цимаон Ницхи заселял планету новым видом, моими созданиями — полуангелами. Я придумал более тысячи разных даров крови, которыми они могут обладать. Самым редким среди них был дар крови Ягуара. Аналогичный способностям Божьего Ангела Смерти, что ведет души умерших по лабиринту загробного мира. Пока мои создания устраивали свою жизнь, мы с тобой выбирали себе тела и искали друг друга. Снова и снова. Ты мог вселяться и в вампиров, и в людей, а я лишь в вампиров. Старался выбирать сильных.
— Если это придумал ты и ты знал все условия, в чем смысл игры для тебя? И почему не вмешался Люцифер?
— Он не вмешался, потому что был в игре! По сценарию, я стер в своей памяти все условия с того момента, когда завладел первым телом. А вернул себе память лишь в момент, когда взошел на мост в человеческом обличим. Люцифер должен был ждать меня. Я вернул себе память до лабиринта — на мосту, где он меня встретил, чтобы сделать мне предложение, от которого, по его расчету, я не смог бы отказаться.
— Что он предложил?
— Провести меня по лабиринту. Потому я и вернул себе память о тебе, о нас именно на мосту, чтобы сделать осознанный выбор и доказать тебе… Для меня, как и для тебя, как и для всех созданных вампиров, это была не игра, то была настоящая жизнь.
— Но как сам Бог согласился во всем этом участвовать?
— А он не соглашался. Я, конечно, отправил ему сценарий, где сообщил о своих планах. Но ты же знаешь, сколько вечностей может лежать не просмотренной корреспонденция от падших?
— А что, если бы Бог прочитал?
Ареаланс пожал плечами.
— Тогда бы он точно нам всю игру испортил!
— А как же проклятие?
— Проклятие — часть легенды. Помнишь голос над колыбелью Цимаон Ницхи? Так вот, один мой знакомый бес прочитал текст, который я ему заранее дал. Мы все верили, что прокляты Богом. Это придавало игре особый вкус.
Возникла пауза.
— В легенде ничего не было сказано про второго ангела. Но ведь он был. Ты вписал его в свой сценарий!
Ариаланс поморщился.
— М-м… он утверждал, что я не отличу тебя от него! Ему я тоже заодно доказал.
— Я помню его, ты совратил нас одновременно, и мы оба не устояли перед тобой.
— Да, но только из-за одного не устоял я. И это ты. А его я бросил совращать и даже сатане не подарил.
— А мост, а лабиринт? Ты мог придумать мост, но не лабиринт, за ним же врата и территория Бога.
— Правда, тут не обошлось без Господа. Еще в младенчестве Цимаону Ницхи было дано знание о нашей игре, но извлечь это знание из своей памяти он смог лишь после прохождения лабиринта. Поэтому когда он миновал врата, до ушей Бога долетело послание, и ему ничего не оставалось, как принять моих созданий и дать им второй шанс. Они ведь ни в чем не виноваты. Ах, да, второй ангел, что жил в той славной девчонке Кире, был прощен. За земное существование в непростых условиях моей игры он искупил свое грехопадение.
Зеленые глаза смотрели с ужасом.
— Ареаланс, Господь бросит тебя в Тартар за то, что ты сделал.
Бес улыбнулся.
— Последуешь ли за мной, любовь моя?
Ангел не мешкал ни доли секунды и скорбно ответил:
— Да.
Ареаланс приблизился к нему и провел ладонью по щеке, пробормотав:
— Тела — это так удобно, ни за что не готов от них отказаться.
— Когда суд над тобой? — глухо спросил ангел.
— А он уже был. — Злотовласый лукаво улыбнулся. — Ни один бес ни за что не подвергнет себя пыткам зеркального лабиринта. Он для людей, никто не может заставить падших пройти его. Принято считать — это невозможно. Но когда я выполз из него, Господь встретил меня у врат и сказал, что он страшно зол, но наказать сильнее, чем я сделал это сам, он не может. Потом до меня дошли слухи, что Богу эксперимент показался любопытным, он детально рассмотрел судьбу каждого вампира.