— Поразительное единомыслие независимых умов, — покачав головой, произнес хозяин кабинета.
— Однако существуют и другие мнения, — обнадежил его собеседник. — В своем большинстве они сходятся в том, что Иисус просто не оправдал корыстных надежд Иуды. Другая версия — он был оскорблен предпочтением, оказываемым трем первым ученикам Иисуса. Есть и такие, кто полагает, что предательство было совершено со стороны всех евреев. А против Иуды был заговор партии «павликиан». Повесив на него ярмо предательства, они рассчитывали, во-первых, обелить народ, а во-вторых, изгнать Иуду из числа двенадцати апостолов, освободив место для апостола язычников Павла.
— Час от часу не легче. Кощунственно объяснять библейские события с точки зрения политических выгод текущего момента! — сказал хозяин кабинета.
— Но с ними не согласен Феррар, — поспешил успокоить его собеседник. — Он убежден, что мотивом предательства была корысть, порок, который, по его мнению, более остальных поглощает всего человека, делая его неразумным и низким. Она-то и была, по его мнению, тем грехом, что господствовал над мрачной душой предателя Иуды.
— Да, это общепринятая версия, но она чересчур проста, чтобы быть правдоподобной, — словно думая вслух, произнес хозяин кабинета. — Однако это не более чем точка зрения прагматика-юриста. А мнение верующего идеалиста должно всегда соответствовать вере.
— Прагматично мыслит и Ренан, — продолжал помощник, перекинув еще пару страниц. — Он тоже считает, что действительность не орудует такими безусловными категориями. По его мнению, корыстью, которую авторы Евангелий выставляют мотивом предательства, его не объяснить. Наоборот, ему кажется странным, что человек, в чьих руках была касса, променял выгоды своего положения на ничтожную сумму денег. Ведь в случае смерти Иисуса он теряет все! Ренан полагает, что менее чистый сердцем, чем другие, Иуда мог, сам того не замечая, слишком узко понять свои обязанности. По странности, очень обыкновенной в живом деле, он мог кончить тем, что поставил интересы кассы выше дела, для которого она предназначалась. Финал печален. Администратор убил в нем апостола.
— Как это знакомо, — нахмурившись, сказал хозяин кабинета. — Скольких апостолов потеряли мы сами… Сколько их осело в корпоративных креслах, сколько их разбежалось, и занялось мелкой торговлей: кто водкой, кто идеями, а кто и Родиной.
Корректно выждав небольшую паузу, собеседник продолжил:
— Не склонен приписывать это предательство алчности и Нильс Рунеберг. Полагая, что видеть в качестве мотива предательства корысть означает примириться с самой низменной мотивацией, он предлагает противоположную мотивацию: гипертрофированный, почти безграничный аскетизм. Иной аскет, ради вящей Божией славы умерщвляет свою плоть. Иуда же, по мнению Рунеберга, сделал то же со своей душой. Отсюда тридцать сребреников и поцелуй. Отсюда же его самоубийство, чтобы погубить ее наверняка.
— Если бы так… — задумчиво сказал хозяин кабинета. — Но где ж найти таких аскетов? В истории их было совсем немного. Да и то вопрос, были ли они вообще или являлись плодом воображения романтиков, похожих на вашего Рунеберга. А сейчас… Сейчас их нет и в помине. И в ближайшее время не предвидятся. Времена не те. Не тот исторический момент. Мне бы парочку таких аскетов. Горы бы свернул. Но, увы, очень трудно при абсолютном реализме найти в человеке Человека. Именно поэтому вечно бьются Господь и дьявол, дьявол и Господь, а полем той битвы служит наша душа, душа человека, — закончил он и, посмотрев на часы, уточнил: — Это сказал Достоевский, а что до меня, то мне пора, иначе опоздаю.
Сказав это, он попрощался с помощником, и тот, выйдя из кабинета, аккуратно прикрыл за собою массивную дверь.
Центральная Азия, вечер того же дня
А в это же время, далеко-далеко от Москвы, за холмами, что разделяют две азиатские страны, уже догорал багряный закат. Уставшее за день солнце, поцеловав своими последними лучами девственно-белые облака, заставило их залиться розово-лиловой краской стыда.