«Если вол забодает раба или рабу, то господину их заплатить тридцать сиклей серебра, а вола побить камнями» (Исх 21:33).
Неужели вы можете допустить мысль о том, что корыстный человек когда-либо отдал бы Того, кто не имеет цены, за бесценок, как то писано:
«Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребренников…» (Мф 26:14–15).
Но, должен признаться, что ничтожность полученной суммы имела и имеет для меня принципиальное значение. Ибо именно посредством ничтожности полученной мзды я надеялся когда-либо быть понятым и оправданным людьми. Делая все для того, чтобы быть превратно понятым и проклятым современниками, я, совершая свое деяние, хотел тем не менее сохранить за собой хоть какой-то шанс и надежду на будущее оправдание.
Таким шансом мне виделось очевидное несоответствие между бесценностью Предаваемого и ничтожностью получаемой за Него мзды. Ведь если бы я не взял тогда денег, то считали бы, что я предал Спасителя из зависти или из-за разочарования в Его вере. Тогда я не смог бы оправдаться вовек, поскольку невозможно доказать отсутствие зависти или ослабления веры.
Деньги, и только небольшие деньги, могли предоставить мне в будущем какой-то шанс на оправдание. Ибо раз взял я деньги, значит, предал из корысти. Но если бы я был корыстен, то, во-первых, не взял бы так мало, а во-вторых, Иисус не доверил бы мне кассу. Именно так, методом от противного, через двойное отрицание, сначала корысти как мотива предательства, а затем и самого предательства, мог тогда я рассчитывать на возможность будущего оправдания.
Высокий суд! Я совершил свое деяние потому, что меня к тому склонил сам Спаситель. Вы знаете, Иисус говорил, что Он — и Сын Божий, и Сын Человеческий, ибо писано:
«Тогда Господь сказал: …Пришел Сын Человеческий…» (Лк 7:31, 34).
По окончании тайной вечери Он еще раз приоткрыл нам тайну своего ближайшего будущего, ибо сказано:
«Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна» (Мк 14:32–38).
Его вторая, человеческая ипостась проявилась в естественном человеческом страхе перед предстоящей Ему физической болью и смертью. Почувствовав это и не желая более искушать ни Себя, ни Всевышнего, Иисус во время трапезы дал мне прямое указание помочь Ему в завершении Его миссии первого пришествия, ибо писано:
«Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал; истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее» (Ин 13:21–27).
А предвидя ваш вопрос, почему же эту миссию Он не поручил кому-нибудь другому из учеников, Иисус пророчествует о грядущем отречении от Себя, а стало быть, и от веры, того, на кого предполагал опираться изначально — Петра, ибо говорено:
«Он отвечал Ему: Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти. Но Он сказал: говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня» (Лк 22:33,34).
Я же выполнил эту миссию и, не таясь от кого-либо, сообщил Ему об этом, ибо писано:
«И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви!..» (Мф 26:49).
За что и удостаиваюсь из Его уст слова «друг», ибо говорено:
«Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел?..» (Мф 26:50).
Среди вас, людей, особое значение придается форме моего так называемого «предательства», ставшей метафорой, называемой «поцелуй Иуды»:
«Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел?..» (Мф 26:48–50).