— Забирали новенького, и пришлось раскупоривать забившуюся сточную канаву.
Краснолицый положил руку на плечо Морлаи:
— Рад, что все закончилось хорошо. Давай, расставляй своих на погрузку трупов. Умерли этим утром. Завалило в канаве. Полтора часа раскапывали.
Шесть разлагающихся трупов, пять мужчин и одна женщина, лежали под палящим солнцем. Стаффа прошел за Кайлой, которая уже взялась за ноги покойника. Одного за другим они перетащили их к аэрокару.
— Должно быть, там было слишком глубоко, в канаве,— сказала она ему.
— Почему?— спросил Стаффа, загружая третий труп в кар.
— Если глубина небольшая,— равнодушно сказала она,— они взрывают и хоронят трупы там. Если, глубоко, они вытаскивают тела и углубляют канаву. Морлаи выбросит их на полпути к городу.
— Ты кажешься такой равнодушной. А ведь в следующий раз мы можем оказаться на их месте.— Он взялся за последний труп.
— Можем,— согласилась она.— Вот этот парень, которого мы несем, он был майканским послом у Тибальта. Где справедливость?
Стаффа вгляделся в засыпанное песком лицо человека. Странное ощущение начало овладевать его сознанием. Смерть так легка среди рабов.
— Тогда ты не можешь винить в его смерти Лорда Командующего,— пробормотал Стаффа ей в спину.
Морлаи продолжал разговаривать с краснолицым.
Она пожала плечами:
— Может быть, и нет,— она вздохнула,— но у меня есть одно желание — увидеть его здесь в этой жаре, боли и отбросах.
«Если бы ты знала, что Бог тебя услышал, Кайла»,— подумал Стаффа.
Ночью он лежал и смотрел в звездное небо, потом увидел пролетающий корабль и вспомнил слова Кайлы. Звезды подмигивали ему в тишине. Он перевернулся на подстилке, которую ему выдали, и провалился в забытье. Ему ничего не снилось. Потом вдруг какой-то ужас подбросил его, он дернулся и оказался на песке. Беспомощно моргал он в темноте, кожу покалывало так, будто тысячи глаз уставились на него с ненавистью. Глубоко вздохнув, он увидел, что только одна Кайла наблюдает за ним. Она отвернулась и легла, свернувшись клубком в нескольких шагах.
Стаффа сел с широко раскрытыми глазами. Ненависть и проклятья мертвых были гораздо легче, чем ненависть живых. Ведь мертвые перестают чувствовать.
В крутящемся водовороте огня и в бурлящей схватке гибли бунтовщики с криками ярости. Большинство из них пропали, как призраки,— они проскочили контрольные посты ре ганце в и растворились в ночи. В конце концов Синклеру удалось окружить оставшихся тарганцев, разоружить их и взять в плен.
Поднявшиеся пыль и дым окрасили утреннее солнце в кровавый цвет. Синклер спустился вниз по следу исчезнувших тарганцев, находя по дороге раненых и убитых, лежавших в пурпурной тени. Сцена боевых действий как-то странно разделилась: каменистая часть к западу выглядела пасторально мирной по сравнению с опустошенными окрестностями. Не осталось ни одного целого дерева. Кустарники были сожжены дотла. Скалы расплавились от бластерных зарядов, земля взбугрилась на месте схватки.
Он снял фляжку с бедра, отвинтил крышку и отпил несколько глотков энергетической жидкости.
— Ши кета,— прохрипел он.
— Слушаю, Синк,— кратко ответил тот.
— Ты взял Каспу? Организовал штабы?— Синклер присел на расплавленную скалу, почта не ощущая тепла, проникающего сквозь комбинезон. Ниже по склону Гретта вела своих людей на поиски раненых бунтовщиков. Изредка воздух разрывался треском бластерных разрывов. Редко находили оставшихся в живых восставших и их, шатающихся, от страха и боли, отправляли под конвоем за пределы периметра к остальным двумстам пленникам.
— Организуем. Что-то здесь не так. Не могу поймать первого дивизионного Аткина. Вместо него меня отсылают ко второму дивизионному.
— Чтоб они все провалились! Нам нужно эвакуировать раненых!— прокричал Синклер в утренний воздух.— И у нас более двухсот пленных.
— Я знаю это, сэр. Я им докладывал. Они сказали, что направили к нам два десантных судна,— голос Ши кеты превратился в невнятное бормотание: он слишком устал, чтоб бояться вызвать гнев своего сержанта.
Пара десантных судов?— гнев Синклера превратился в безнадежность. Он уронил голову на руки и потер усталое, испачканное грязью и закопченное лицо. Пара дурацких судов? Ему нужна целая эскадра. Будь они все трижды прокляты! Сколько же он не спал? В животе забурчало от голода. Голову его внезапно пронзила боль.
Он,наверное, задремал, потому что руки Гретты, опущенные ему на плечи, разбудили его, и он, моргая и щурясь, уставился на яркий утренний свет.