Мне так нравилось читать вслух, нравилось, что меня кто-то слушает, даже если это были всего лишь куклы. Я представляла, что они любят меня, что, если я не прочитаю им сказку, они сильно расстроятся и не смогут заснуть.
Раздался звонок в дверь, и я на всех порах вылетела из комнаты, затаила дыхание в преддверии встречи с отцом. У двери уже стояла бабушка и недовольно ворчала, она несла книжку, за которую папа её сильно ругал.
На пороге стоял усталый отец, он облокотился на косяк и стянул с себя фуражку. Я тянула к нему свои короткие руки, но он лишь потрепал меня по волосам, надел свою фуражку на меня и всучил пакет с конфетами.
— Жрать будешь? — Грубо спросила бабушка.
— Спасибо, нет, — он снял шинель, сапоги и прошёл в зал.
— Ну что, сколько народу пострелял сегодня, душегуб? — Иронично усмехнулась женщина.
— Мама, — он всегда делал ударение на последний слог. — Прекращай уже.
— Не нравится? — Она села напротив него. — Правда глаза колит?
— Я сказал — прекрати! — Отец начинал злиться. — Я устал, оставь меня в покое!
— Устал он, — фыркнула она. — Видел бы тебя твой отец.
— Не говори мне про него, — мужчина помрачнел. — Ты сама знаешь кем он был.
— Уж я-то не забыла.
Я подбежала к отцу и схватила его за руку, но внимания он не обращал. Как всегда, я старалась натянуть улыбку, чтобы он не грустил.
— Пап, а мы сходим в цирк? — Выжидающе смотрела я на него.
— Не в этот раз, — отрешённо ответил он. — Можешь сходить одна.
— Но ты обещал! — Начала я канючить.
— Закрой пасть, — рявкнула бабушка. — Хватит ныть! Иди в свою комнату… совковое отродье.
Последнюю фразу она всегда цедила сквозь зубы с особой яростью. Хоть смысла я и не понимала, но было очень обидно. Я, хлюпая носом, двинулась обратно в комнату.
— За что ты её тиранишь? — Мужчина закрыл лицо рукой. — Она же ребёнок, прояви хотя бы к ней нежности немного.
— Она такой же выродок, как и её мать, — женщина отвернулась. — Хорошо, что та сдохла.
Раздался оглушающий удар по столу, и я испуганно обернулась — скулы у отца заходили, глаза наливались кровью, дышал он громко и часто.
— Ещё одно слово! — Он угрожающе поднялся.
— И что? Что?! — Бабушка ничуть его не боялась. — Отправишь меня в ГУЛАГ? Расстреляешь?
— Она даже тебя терпела, — отец приблизился к женщине. — Все твои выходки.
— Она меня терпела?! А не наоборот?! — Женщина выпрямилась. — Эта неотёсанная простолюдинка даже ела как свинья.
Раздался звонкий шлепок, отец отвесил ей смачную пощёчину. Я резко забежала обратно в комнату и закрыла дверь. Из зала донеслась ругань, у отца срывался голос, он с грохотом бросил что-то на стол.
Я подползла к своим куклам, взяла их в охапку и со слезами залезла на кровать под одеяло. Мне было обидно до боли в груди. Каждое появление отца сопровождалось скандалами, а на меня никто не обращал внимания, словно меня и не существовало.
— Пожалуйста, прекратите, — я рыдала в подушку. — Хватит ругаться.
Но крики за дверью не прекращались, иногда становились даже громче. Я старалась заглушить их своим плачем, утыкалась в подушку и крепче прижимала к себе кукол. Только бы всё закончилось, только бы всё прекратилось.
— Тебя не любят, Лена, — раздался голос в голове. — Даже твой собственный отец про тебя забыл.
— Остановись, прекрати, — я не переставала рыдать.
— Это только начало, — голос продолжил. — У тебя нет ни друзей, ни родственников, никого, кто бы любил тебя.
— Неправда! — Закричала я. — У меня есть друзья, есть те, кто меня любит!
— Правда? — Альтер-эго засмеялось. — Тебе напомнить?
— Что напомнит? — Я вытирала слёзы.
Голос не ответил, ругань в зале затихла, и я выбралась из-под одеяла. Из-за сильного стресса я заснула скоро, хотелось побыстрее забыться…
***
«Скарлетт, я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины»
Тогда я не придавала значения этим строкам, они были далеки от моего понимания, я не осознавала, что значит лицезреть трещины на теле собственной жизни. Сейчас всё иначе, мою жизнь теперь даже не склеишь…
— Ленка! — Зазвучал со двора знакомый голос. — Выходи!
— А? — Я выглянула на улицу. — Алиса?
— Пойдём погуляем, — замахала она рукой. — Хватит дома сидеть, скоро плесенью покроешься.
Алиса была одна из немногих, кто хоть как-то поддерживал со мной контакт. Понять её можно — семья Алисы относилась к ней также жестоко, как и моя ко мне. Алису часто били за самые малейшие проступки, она постоянно была за что-то наказана.
Я робко кивнула, ей и спешно стянула с себя домашние шорты, заменив их выходной юбкой. Белую, залитую чаем и измазанную крошками от печенья футболку, я так же переодела на белоснежную и чистую рубашку с пионерскими значками.
К выходу я была готова и уже направилась в коридор. Моя бабка не обратила на это никакого внимания, словно она только и желала, чтобы я пропала и никогда не возвращалась. Я хлопнула входной дверью и с гулким эхом спустилась по лестнице.
Алиса стояла у подъезда и дымила дешёвой сигаретой, приторный запах которой меня постоянно отталкивал. Однажды она дала мне попробовать прикурить, но ничего хорошего из этого не вышло.
— Пошли, нас уже ждут, — она положила мне руку на плечо.
— Кто нас ждёт?
— Да так, парни знакомые, — отмахнулась она.
— Парни… — неуверенно повторила я.
— Да не дрейфь, — подмигнула она. — Нормальные они.
Знакомые Алисы никогда не вызывали доверия, в основном это были люди не особо высокого интеллекта и не отличались нормами морали. Но кроме Алисы знакомых у меня не было, именно поэтому мне приходиться верить ей. Больше не кому.
Мы прошли пару дворов, миновали единственный в городе универмаг, обогнули развернувшуюся стройку напротив общежития и вышли к пустырю, который часто служил местом сбора местных неформалов.
Посреди пустующего клочка земли расположился небольшой костёр, который судя по запаху, разожгли из покрышек. Вокруг огня сидело четверо человек, один из них был в капюшоне и с какой-то бутылкой в руках.
Мы подошли ближе. Четвёрка незнакомцев тут же обратила на нас внимание — лица их мягко сказать были отталкивающими и от каждого жутко несло перегаром и куревом.
— Это ещё что за пионер-комсомолец? — Тот что в капюшоне кивнул на меня. — Представишь, ДваЧе?
— Ещё раз, — Алиса напряглась. — Как меня звать?
— Ладно-ладно, — парень недовольно поморщился. — Представишь подругу, Алиска?
— Знакомьтесь, — она приобняла меня. — Это — Ленка, ходячая энциклопедия, примерная пионерка и борец за права угнетённых.
Четвёрка злорадно загоготала, подзывая нас присесть у костра. Мне хотелось побыстрее отсюда уйти, но хватка Алисы была крепкой и вырываться из неё не хотелось. Беседы в этой компании оказались далеко не интеллектуальными.
По кругу ходила бутылка какого-то дешёвого пойла, то ли самогонки, то ли водки — этого мне выяснить так и не удалось. Напиток дошёл до Алисы, и она без особой опаски прильнула к горлышку. Девочка поморщилась и всунула бутылку мне, но пить я отказывалась.
— Эн нет, — такой поворот явно не нравился парню в капюшоне. — Пей давай.
— Извините, — я отрицательно замотала головой. — Я не хочу.
— Пей! — он начинал злиться. — Ты нас ща обижаешь, а мы такое не любим. Ферштейн?