В ведении урман иясе находилась территория лесных массивов. У любого леса существовал свой хозяин. У кряшен, четко определялась половая принадлежность хозяина леса — он всегда выступал в виде мужчины с черным лицом. Урман иясе являлся единственным полновластным повелителем леса, у него не было «помощников», «жен», «детей». В отличие от финно-угорских народов региона (мордвы, удмуртов и мари), проживавших преимущественно в условиях лесной зоны, культ хозяина леса у крещеных татар не имел такого большого значения в религиозной культуре, что было связано с условиями их территориального расселения и хозяйственной деятельности. В связи с этим кряшены не так почитали и боялись этого духа. Хозяин леса мог сбить путника идущего по лесу с правильной дороги и завести его в глухомань, откуда человек не мог выбраться самостоятельно. Но урман иясе не был злым, кровожадным существом. Он никогда не убивал людей, а только уводил к себе и оставлял их жить возле себя. Чтобы в лесу не приключались несчастья, путники брали с собой в дорогу каравай хлеба, который оставляли в глухой чаще возле деревьев, в дар хозяину леса. Для того, чтобы дух леса не вредил пасекам, находившимся в лесу или около него, ему внутри пустого улья оставляли кусок хлеба и мед. Если при повторном посещении пасеки внутри улья не оказывалось заложенных в него подарков, кряшены были уверены, что они были приняты хозяином леса (Максимов 1876: 18). Кряшены Мамадышского уезда Казанской губ. ежегодно летом совершали моления в честь хозяина леса. В жертву ему приносили лепешки, которые прикреплялись между стволами деревьев. Урман иясе просили не трогать в лесу их самих и их домашний скот (Тимофеев 1887: 7).
Одним из наиболее значимых персонажей религиозного пантеона кряшен являлся хозяин дома — өй иясе. Привязанность кряшен к семейному очагу, их домовитость, патриархальный уклад семейной жизни, особое отношение к родному дому оказали заметное влияние на их религиозные представления, способствовали повышению «статуса» духа, отвечавшего за благополучие дома и его жителей. В связи с тем, что сфера ответственности и «среда обитания» данного сверхъестественного существа была также и местом жизни самого человека, вследствие чего хозяин дома должен был постоянно вступать в отрытый «контакт» с ним. Представления о нем и сам его культ имели довольно развитый характер: считалось, что у каждого дома имеется свой хозяин, который живет в подполе.
Как отмечал С. Максимов, «крещеные ни мало не сомневаются в существовании домового и в необходимости его присутствия для благополучия всего дома» (Максимов 1876: 7). Поэтому каждый хозяин семейства с переменой своего местопребывания, старался переселить к себе и старого домашнего покровителя. Для этого он в ночное время вместе с женой отправлялся в свой старый дом и, почтительно пригласив с собой хозяина дома, отправлялся в новое жилище, будучи уверен, что он следует за ними. Во время пути следили, чтобы не встретился посторонний человек, который мог отвлечь или испугать өй иясе (Максимов 1876: 7). У татар-мишарей (мусульман и крещеных) существовал схожий обряд. Глава семьи, взяв метлу, приглашал духа старого дома словами: Әйдә атлан, китәбез «Давай садись, уходим» (Идиатуллов 2010: 96). Считалось, что вместе с метлой в новый дом переходит и старый хозяин дома.
Другой формой призыва духа дома являлся обряд моления при закладке нового дома. Как и другие моления, он сопровождался приготовлением жертвенной каши, иногда с совершением кровавого жертвоприношения. Во время моления обращались к Тенгере с просьбой о благополучии нового жилища, об охране его от пожаров и других несчастий. У хозяина дома просили хорошо следить за домашним хозяйством, принести семье материальный достаток, обязуясь за это почитать его и приносить ему жертвы. Часть жертвенной каши оставлялась хозяину дома (Григорьев: 235).
Закладка будущего жилища воспринимались как очень важный шаг в жизни человека, и сопровождалось массой обрядов. Считалось, что во многом от того, как будут проведены эти ритуальные действия, зависело благополучие семьи и сохранность нового дома. У кряшен Казанского уезда Казанской губ. было принято внутри будущего дома сажать рябину. Как отмечал в начале XX в. И. Лукин делалось это для того, «чтобы хозяин дома жил бы в полном семействе, и чтобы его семейство размножилось бы, как рябина» (Лукин: 355). Кроме того, традиционно рябина у татар рассматривалась как оберег, защищающий людей от нечистой силы. Также у основания фундамента клали небольшое количество ржаного зерна, шерсть, подпилок и старинную серебряную монету, разрезанную на четыре части по количеству углов в доме. Рожь символизировало будущее богатство и «хлебность» семьи, которая будет жить в новом доме: шерсть клалась, чтобы домочадцы жили в тепле и у них водилась всякая скотина: монета и подпилок должны были оберегать жилище от нечистой силы (Лукин: 355). У татар-мусульман перед строительством приглашался мулла или другое лицо, знающее мусульманский закон, который читал избранные места из Корана. Затем им на нескольких листах бумаги записывалась специальная молитва (җен догасы), которые укладывались под концы матицы и под верхние углы будущего дома. Их функции были теми же, что и у металлических предметов в строениях кряшен — оберегать дом от нечистой силы (Лукин: 355). Для большего эффекта рачительные хозяева прибегали и к традиционным оберегам, вкладывая в утлы строения монеты. С этой же целью глава семьи, читая молитву, металлическим предметом (ломом или топором) проводил внутри дома черту. Считалось, что через нее не мог переступить Шайтан и другие злые духи (Лукин: 355).