— Как идет война?
— У тебя есть еще одна?
Лоури протянул ему пачку сигарет.
— Выглядишь ты просто жутко.
— Расскажи мне про Арройо.
— Я видел, как он изображал по телевизору Золя. J’accuse![85] Весьма выразительно.
— Сукин сын!
— У него есть мать?
— Мне нужно немного поспать. Потом мы сможем поговорить.
— Можешь расположиться в кабинете Джорджа. Там есть койка.
— Да я мог бы поспать и на полу.
— В качестве покаяния?
— Я ничего не ел со вчерашнего дня.
— Как насчет похлебки?
Когда они встали со скамейки, Лоури спросил:
— Где ты оставил свою машину?
— Неважно. Я ее все равно угнал.
Они вернулись пешком в приют рабочих-католиков, где Лоури приготовил яичницу с колбасой. Запах из кухни разбудил «гостей», дремавших в общем зале. Лоури включил над плитой обе вытяжки.
— Лучше отнести это в кабинет Джорджа, — сказал он, накрывая сковороду фартуком.
Трэгер открыл перед ним дверь, и они прошли в кабинет. Устроившись за письменным столом, Винсент в считаные минуты расправился с яичницей.
— А ты проголодался.
— Я боялся останавливаться. Только менял машины.
— Отрасти бороду.
— Я только что ее сбрил.
— Темные очки — это чересчур очевидно.
Похоже, Трэгер начисто забыл про очки. Он сдвинул их на лоб. Глаза были красные от усталости, лицо осунулось.
— Поспи хоть немного.
Прошло несколько часов и две трапезы, прежде чем Трэгер наконец вышел из кабинета Джорджа. Он снова был голоден. На этот раз Лоури угостил его ветчиной и яйцами всмятку.
— Меню у нас ограниченное.
— Все просто объедение.
— Моя стряпня пришлась бы тебе по душе в любом случае.
Трэгер лишь выразительно посмотрел на него.
— Арройо пытался убить дона Ибанеса. Почему?
И не то чтобы он надеялся, что у Лоури есть ответ на этот вопрос; просто ему нужно было поговорить с кем-нибудь о той грязи, в которую он вляпался. По телевидению его обвинили в нападении на почтенного дона Ибанеса, по-прежнему остававшегося в коме. К этому обвинению было добавлено убийство Джейсона Фелпса. Однако полицию Калифорнии, как местную, так и штата, в первую очередь поставила на ноги попытка всучить копию образа Мадонны Гваделупской.
— За мной охотятся и мои прежние дружки.
— Так какой же у тебя план?
— Я предпочитаю импровизировать на ходу.
Из нагрудного кармана рубашки Трэгера послышался какой-то звук. Сотовый телефон. Он достал аппарат:
— Кросби! Ты где?
III
«Это какая-то бессмыслица»
Некоторые бредовые мысли Ната Ханнана имели свои притягательные стороны, и Лора постаралась обойтись без обычной критики.
Хорошая мысль, — сказала она, когда Нат предложил ей отправиться в Рим и посоветоваться с братом Джоном.
Рей не мог скрыть удивления:
— Чем он может помочь?
Это не имело значения. Творец и главная шишка «Эмпедокла» принял решение, и это было главным.
— Мне тоже лететь в Рим?
— Рей! — воскликнул Нат. — Я не могу отпустить вас обоих.
— Назовем это пробным расставанием, — милым тоном проворковала Лора.
Плохая шутка. Похоже, Нат был готов передумать. Какой в его представлении должна быть супружеская жизнь?
— Разлука раздувает пламя любви, — добавила Лора, и Нат кивнул. Ну и как мог не сработать заезженный штамп?
Через двенадцать часов после этого разговора Лора уже сидела напротив Джона, за одним из многочисленных столиков на узкой улочке Борджо-Пио напротив ворот Святой Анны Ватикана, заполненной ресторанами и кафе.
— Трэгер работает на Ханнана? — спросил Джон.
— Работал. Трудно уволить человека, которого никак не удается найти.
— В любом случае Нат опять пригласил Кросби. Помня о предыдущем щедром гонораре, тот с готовностью принял новое предложение.
— Вы хотите, чтобы я разыскал Трэгера? И что потом?
— Если вы найдете его, вы найдете пропавший образ.
— Сейчас все ищут Трэгера, — заметил Кросби.
— Но не все знают его так же хорошо, как вы.
После того как Кросби взялся за дело, Нату пришла в голову мысль отправить Лору к брату.
— И вот я здесь, — жизнерадостно сказала она, глядя на площадь Святого Петра.
Джон, тощий, как удочка, был в сутане и воротничке.
— Лора, ну чем я могу помочь?
— Ну, ты можешь помочь мне сделать заказ.
85
«Я обвиняю!» — так называлось открытое письмо французского писателя Э. Золя в поддержку Альфреда Дрейфуса, французского офицера, еврея по национальности, несправедливо обвиненного в государственной измене (фр.).