В эти годы он дает уроки игры на фортепьяно, встречает свою «первую любовь» — Эрика Хаазе тоже бывала гостьей в мансарде — и пробует сочинять стихи. «В 1915-м и 1916-м я брал у Ремарка уроки игры на рояле, — вспоминал его ученик. — Учеников у него было несколько, в том числе — девочки. Когда я приходил, они часто выходили из комнаты с зардевшимися лицами. Денег за уроки Ремарк брал мало, на занятиях у него было весело, и сам он был человеком живым и веселым».
Похоже, что школа на этом отрезке его жизни стала делом второстепенным. Учебный материал далек от того, что представляется ему важным. Но это мало его заботит, ведь учеба в семинарии дается ему легко. Не заботило его и то, что при поступлении в семинарию он, вместе с отцом, подписал реверс[17], который обязывал его «заплатить за каждое проведенное в ее стенах полугодие тридцать марок» — в том случае, если он покидал заведение досрочно. Не утруждал он себя и еще одним пунктом этого обязательства. Ибо платить надо было и в том случае, «если бы я на протяжении первых пяти лет после сдачи первого выпускного экзамена отказался занять место, предназначенное мне на учительском поприще соответствующими органами провинциальной или центральной исполнительной власти». Экзамен он сдаст и больше года будет страдать на этом самом поприще, пока не порвет с нелюбимой профессией. И хотя рейх превратится тем временем в Веймарскую республику, власти ее так и не узнают, выплатил ли Ремарк неустойку за свое неповиновение.
Воспоминания об однокласснике, школьном товарище, друге юности, написанные, как правило, по прошествии нескольких десятилетий, не одинаковы. Некоторые нами так или иначе уже цитировались. Он был мечтательным, жизнерадостным, сдержанным парнем. Таким он виделся в далекие годы большинству авторов воспоминаний о Ремарке. «Посещая семинарию, Эрих был человеком тихим, внешне неприметным, умственно же очень живым, уже тогда мыслящим самостоятельно... Много читал... Вращался в кругу молодых людей, объединенных интересом к искусству и музыке и собиравшихся под крышей мансарды — у художника Хёрстемайера». Он умел брать от всего понемногу, был подвержен частым переменам настроения, искал свой путь в туманной дали. Так продолжалось до ноября 1916-го. Пока его не настигла жизнь.
Уже давно шла война. Немцы, как известно, приветствовали ее начало громогласным и безрассудным «ура». Вскоре, однако, наступило отрезвление. В газетах все больше места занимали сжатые до нескольких строк некрологи, снабжение населения ухудшилось. Как реагировал шестнадцатилетний Ремарк на объявление войны Антанте, мы не знаем. По-видимому, без особого энтузиазма. Политика его не интересовала. Во всяком случае, добровольцем на фронт, чтобы защищать отечество, он не ушел — в отличие от трех однокашников.
Правда, много позже, в 1930 году, он скажет в одном из интервью, что испытывал тогда «любовь к Отечеству» и на войну пошел «с энтузиазмом». Но в 1930 году ему, автору уже нашумевшего романа «На Западном фронте без перемен», приходилось защищаться от злобных атак своих противников.
В июне 1916-го в свет выходит его первое творение. На страницах «Краеведа», «газеты для молодежи Оснабрюка», Ремарк рассказывает «О радостях и тяготах югендвера»[18]. Свою работу он написал, участвуя в конкурсе, задача которого была вполне очевидной: не дать ослабнуть боевому духу и патриотическому настрою оснабрюкской молодежи. Потери на фронте уже исчислялись такими цифрами, что армия срочно нуждалась в мощном пополнении. В противном случае Германии грозило фиаско. Призывники молодели и старели прямо на глазах. Кто еще не был солдатом, должен был, усердно упражняясь, подготовиться к тому, чтобы убивать или быть убитым. Членство в молодежном ополчении было обязательным для всех, кто не участвовал в туристском или скаутском движении. Тренировки проходили в выходные дни под руководством взрослых ополченцев.