— Мне нужен Бриггс!
Рэмбо продолжал идти вперед.
— Стоять! — рявкнул пехотинец.
Возле него теперь оказались еще два солдата. Возможно, он вооружен. Он мне угрожал. Бриггс!
— Стой!
Рэмбо уже был возле лестницы. Пехотинцы целились в него из револьверов.
— Стойте! Не стрелять! — скомандовал чей-то голос. Рэмбо обернулся и увидел, что к нему через вестибюль спешит Бриггс.
— Все в порядке, сержант. Я знаю этого человека. Убрать оружие.
— Но, сэр…
— Все замечательно, — сказал Бриггс.
Похоже, пехотинцев охватили досада и смущение.
— Если вы так уверены…
— Сержант, вы поступили правильно. Вы и ваши люди могут расслабиться. Ситуация находится под контролем.
Пехотинцы неохотно опустили револьверы. Бриггс вошел в коридор. — Нам нужно поговорить, — начал Рэмбо. Да, я так и понял.
— Будьте наготове, — сказал кто-то охранникам.
5
Бриггс захлопнул дверь офиса.
— Садись. Кофе или?..
— Я пришел по поводу полковника, — сказал Рэмбо.
— Я понял. Но как, черт побери, ты узнал? Мы держим это в секрете. Мы не скажем репортерам до тех пор, пока не поймем, как развиваются события.
— Репортерам? О чем вы говорите? Полковник. Ты сказал, что пришел по поводу… Господи, да ведь ты ничего не знаешь.
— Я хочу получить от вас распоряжения. Что, черт побери, случилось?
— Мне не позволено…
— Бриггс, если с полковником что-то случилось, а вы утаили от меня…
В комнате стало тихо. Рэмбо шагнул вперед.
— Ладно, — пошел на попятную Бриггс. — Расслабься. Он тяжело плюхнулся за свой стол.
— Бриггс…
— Возникли непредвиденные трудности. — Бриггс вздохнул. — Нам пока лишь известно, что полковник обучал в Пакистане беженцев, которые возвращались в Афганистан и воевали с советскими. Судя по всему, ему захотелось самому испытать все трудности, с которыми сталкиваются повстанцы, пробираясь по пути домой через горы. Он примкнул к каравану повстанцев, намереваясь повернуть назад, как только они достигнут афганской границы. Но граница не перегорожена. То ли повстанцы неправильно вычислили расстояние, то ли проводник Траутмэна допустил ошибку. Как бы там ни было, он оказался в Афганистане. Караван был атакован правительственными войсками Афганистана. Одному повстанцу удалось скрыться. Он видел, как полковника брали в плен. Нам не известно, что произошло с ним в дальнейшем, но мы догадываемся. Солдаты передадут полковника советскому командующему округом.
— И что вы собираетесь предпринять?
— Наши возможности весьма ограничены, поскольку мы опасаемся советской пропаганды.
— Спрашиваю еще раз: что вы собираетесь предпринять? — повторил Рэмбо.
— У нас связаны руки.
— Они у вас настолько свободны, насколько вы этого захотите.
— Я буду с тобой откровенен. Ты бывший солдат, а я дипломат. В настоящий момент мы даже не можем признать тот факт, что это случилось именно с полковником Траутмэном. Иначе будут сорваны секретные переговоры по поводу передачи заложников.
— Вы хотите сказать, что сперва освободите других американских заложников, а потом уже будете договариваться о его освобождении?
— Мы не уверены, что сможем договориться о его освобождении. Проклятие, а вдруг советские будут его пытать или обработают лекарствами и он расколется?
— Он не расколется, — сказал Рэмбо.
— А если расколется? Допустим, они заставят его признать, что Соединенные Штаты финансируют, вооружают и обучают афганских повстанцев? Или заставят сказать, что он пересек афганскую границу с одобрения правительства Соединенных Штатов?
— Клянусь вам, они никогда не заставят его это сделать, — сказал Рэмбо.
— Я ценю лояльность, однако политические реалии таковы, что Соединенным Штатам, вероятно, придется настаивать на том, что Траутмэн бродяга, что нашему правительству ничего не было известно о его деятельности. Возможно, нам придется отказаться от него.
— Вы ублюдок.
— Траутмэн меня тоже так обозвал. Это моя работа. Но то, о чем я вам только что сказал, рассчитано на самый худой конец. Возможно, к этому не придется прибегать. Все зависит от советских. Возможно, они не используют захват полковника как повод для массированной пропагандистской кампании. Не исключено, что они согласятся освободить его в обмен на наше обещание умерить критику по поводу советского вторжения. Или же отдадут его нам в обмен на одного из своих шпионов. Кто знает? Мы пока выжидаем. Поверь, наступит критический момент, и ему на помощь придут официальные круги.
— Сейчас критический момент. Чем дальше, тем легче обо всем забыть.
— В настоящий момент он не может получить помощь от официальных кругов.
— Тогда пускай ему помогут не официальные круги.
— Что?
— Дайте мне все необходимое. И забудьте о моем существовании.
— Ты изъявляешь желание идти по его следу? — изумленно спросил Бриггс. — А что если и ты попадешь в плен?
— Если я попаду в плен, вы можете заявить журналистам, что я тот самый бывший солдат, который снова захотел вернуться на войну. Пускай правительство скажет, что они счастливы от меня избавиться.
— Вернуться на войну? Неделю назад ты отказался это сделать. Почему же сейчас?..
— Потому что полковник сделал бы ради меня то же самое.
6
Рэмбо раздувал кузнечный мех, направив струю воздуха в горящие уголья, вспыхивающие белым пламенем. По его обнаженному торсу бежали ручейки пота. Мускулы перекатывались под кожей упругими шарами. При помощи щипцов он вытащил из печи раскаленный до 440 градусов брусок нержавейки. Схватил свой тяжеленный молот и начал бить им по раскаленному докрасна металлу. Удары были оглушительные. Они сотрясали все вокруг. Болело уставшее плечо. Но он ударял и ударял по железу. За Траутмэна. Нужно найти Траутмэна. Нужно спасти Траутмэна.
Вскоре Рэмбо уже изучал со всех сторон выкованный им предмет. Это был плоский клинок в двенадцать дюймов, два с половиной дюйма в ширину и в четверть дюйма в толщину. С обоюдоострым лезвием. С изгибом. С восемью зарубками — по четыре с каждой стороны. В память о восьми друзьях, погибших в Наме. Оружие оказалось тяжелым. Чтобы немного облегчить его, пришлось сделать посередине лезвия канавку. Он сделал и желобок для стока крови, чтобы нож не засасывало и клинок можно было без труда вытащить из тела. Долго обрабатывал его, полировал, точил — клинок должен быть прочным и острым. Потом он сделает ручку — она будет под углом, это дает выигрыш в силе — если нож направляешь вниз. Длина клинка составит восемнадцать дюймов. Орудие войны. Нож усовершенствованной модели Боуи,[1] похожий на миниатюрный афганский меч — ему вот-вот предстоит пересечь границу страны, где современное оружие вступило в противоборство с оружием средневековья, где века не чередуются, а набегают друг на друга. Страны, в которой нет разницы между вчера и сегодня.
Скорбно склонив голову, Рэмбо сунул светящееся лезвие в бочку с водой. Словно взбешенный собственным предназначением нож злобно зашипел. Его окутал пар.
7
Траутмэн стонал, медленно приходя в себя. Тело и голова разламывались от боли. Он подозревал, что ему сломали прикладом ребра и повредили череп. Он задыхался от приступов сухого удушья. Перед глазами пляса* ли огни. Он лежал на полу маленькой камеры с каменными стенами и потолком и железной дверью. Решетка из стальных прутьев на двери образовывала высокое узкое окно. За решеткой, похоже, был коридор. С трудом повернув голову, Траутмэн увидел, что в самих стенах окон нет. Камера была пуста. Ни нар, ни даже отхожего места. Ослепительно яркая лампочка под потолком была защищена металлической сеткой.
1
Охотничий нож из стали душной в пятнадцать дюймов. Изобретение полковника Джеймса Боуи (Здесь и далее прим. перев.).