— Камаль, — подсказал Рэмбо.
— Угощайтесь, Камаль. Так я слушаю вас.
— Среди заложников посольства, — начал Рэмбо не торопясь, — находится человек, который не имеет никакого отношения к дипломатическому корпусу.
— А я не имею никакого отношения к заложникам, — улыбнулся Абдолла-хан.
— Я этого не слышал, — спокойно сказал Рэмбо.
— Вы мне угрожаете? — повысил голос Абдолла-хан.
— Вы правильно меня поняли, саркар, — Рэмбо слегка поклонился. — Еще одна ложь будет вашей последней ложью, — я прерву наш разговор. Мы обойдемся без вас, но вы уже не будете нужны никому, — Рэмбо помолчал и все же решил добавить для убедительности: — Не позднее чем сегодня к вечеру аятолла просто прикажет отрубить вам голову, а тело бросить собакам. Извините, саркар, за резкость. Но я знаю аятоллу — именно так он поступает с предателями. Он решительный человек, и я преклоняюсь перед ним, да продлит Аллах его годы.
Лицо Абдоллы-хана налилось кровью. Нет, не было никакой возможности освободиться от этой удавки!
— Наши люди из охраны посольства — а их там много — сказали нам, что уважаемый Фуад, — Рэмбо посмотрел в сторону Фуада, — приходил туда. К кому вы ходили, уважаемый Фуад?
Фуад даже не пошевелился. Он продолжал молча смотреть в живот Али, будто этот разговор вовсе его не касался.
— Так к кому он ходил, саркар?
— К Тому Пери, — выдавил из себя Абдолла-хан.
— А зачем?
— Об этом долго рассказывать, — нехотя проговорил Абдолла-хан.
— Постарайтесь покороче, саркар, — попросил Рэмбо. — У нас действительно нет времени.
— Пери честный бизнесмен, а такие люди еще будут нужны нашей стране, — заученно сказал Абдолла-хан. — Наши страны…
— Так вы хотели его освободить? — перебил Рэмбо.
— Мы хотели прощупать возможности.
— Это верно, Фуад?
— Саркар никогда не лжет, — сказал Фуад, продолжая смотреть в живот Али.
— И вы прощупали эти возможности? — спросил Рэмбо Абдоллу-хана.
— Том Пери готов пожертвовать любую сумму "Фонду исламской революции", чтобы доказать свою лояльность новому правительству.
— Саркар, — укоризненно сказал Рэмбо, — если бы вы не нервничали, мы давно бы обо всем договорились. Ральф Пери, со своей стороны, готов заплатить ЦРУ любую сумму, чтобы выкупить оригинал вашего досье и доставить, куда вам будет угодно.
— В обмен на Тома Пери? — спросил с нажимом на имени Абдолла-хан и рассмеялся.
Теперь он понял, кто такой этот Том Пери, если для его освобождения ЦРУ бросило в Кум целый десант "паломников" и даже готово откупиться от него, Абдоллы-хана! И он почувствовал себя хозяином положения.
— Вы думаете, иранские чиновники щепетильнее ваших — американских? — спросил он Рэмбо с издевкой. — Да если даже Том пожертвует "Фонду" все свое состояние, им-то что до этого? Они-то что будут иметь? Лично мне ничего не нужно, но что я могу предложить им?
Рэмбо начала раздражать ненасытность этого человека, но в конце концов он мог обещать ему все, что угодно, хоть Луну с неба. И он миролюбиво сказал:
— Неужели вы думаете, что Ральф Пери не предусмотрел этого?
— У меня больше нет вопросов, — развел руками Абдолла-хан.
Он был доволен. Теперь все решало время. И это время нужно ускорить. Он поднялся.
— Когда вы думаете покончить со всеми формальностями? — спросил Рэмбо.
— Доверенные лица Ральфа Пери в Тегеране и в Тебесе, — объяснил Рэмбо. — Али должен встретиться с человеком Ральфа в Тегеране, я — в Тебесе. Это не ближний путь. Вот если бы вы были столь любезны, саркар…
— Я вас понял, Камаль. Все мы заинтересованы в быстрейшем завершении общего дела. Фуад, прикажи пилоту готовиться.
— Слушаюсь, саркар, — Фуад поклонился и вышел.
Абдолла-хан улыбался. Он был доволен собой. Тяжелое впечатление от начала разговора, не предвещавшего ничего хорошего, было неожиданным образом сглажено великолепным завершением. Американцы умеют ценить своих людей, ну а он, Абдолла-хан, всегда умел еще и поднять эту цену. Но главное сейчас время, время и время! Мир так шаток и неустойчив, события так быстротечны, что тот, кто не выиграет время, не выиграет ничего.
— Когда за вами прислать самолет в Тебес? — спросил он Рэмбо.
— Через два дня.
— Почему так долго? — удивился Абдолла-хан и, махнув рукой, рассмеялся, — Извините, я задаю, наверное, лишние вопросы. А за тобой, Али, я приеду сам на машине. И дорогой мы поговорим с тобой. А нам есть, что вспомнить и рассказать друг другу, а? — Абдолла-хан рассмеялся и неожиданно оборвал себя. — Прости, сынок… Я понимаю твое состояние. Значит, о твоем отце так ничего и не слышно… Но, уверяю тебя…