Только это все-таки была та же самая девочка, с косичками, в которых виднелись заколки с белочками, и в старом платьице.
— Пойдем со мной! — сказала Юлия, беря девочку за руку, но та потянула ее назад и сказала:
— Лучше ты со мной останься! И пить, мне хочется пить!
Юлия пошарила рукой в темноте, зная, что там должна иметься бутылка воды, и так и оказалось. Это была точно такая же, что преподнес ей Квазимодо.
Девочка стала жадно пить, задрав голову. А потом вода вдруг стала литься по лицу и шее ребенка. И когда девочка опустила бутылку, то увидела, что у той вместо глаз пустые глазницы, а рот снова зашит.
Схватив девочку за руку, Юлия крикнула:
— Пойдем! Здесь тебе не место! Ну, пойдем же!
Девочка замычала, пытаясь что-то сказать. Юлия тянула ее в коридор, но не смогла сдвинуть эту пигалицу с места, хотя страстно желала и мысленно приказывала этому свершиться.
Это же был просто сон.
Но теперь это был сон, который она не могла контролировать.
— Ты пойдешь со мной! Ты слышала, что я сказала? Старших надо слушать!
И девочка вдруг заплакала. Юлия, ощущая себя монстром, отпустила ее руку. Девочка села на пол, прикрыв лицо руками. Женщина обняла ее и прижала к себе.
— Он тоже такое говорил! — произнесла вдруг девочка, поднимая заплаканное личико, и Юлия увидела, что у той глаза снова на месте, а рот не зашит.
— Кто он? — спросила она, заведомо зная ответ на этот сакраментальный вопрос.
— Белк. Великий Белк! — прошептала девочка, и ее рот искривился.
Юлия схватила ее за плечо и сказала:
— Нет, не надо вещать голосом, как твоя сверстница в «Одержимой дьяволом». Скажи лучше, как тебя зовут.
— Юля.
Юлию продрал мороз по коже. Ну конечно же, как же девочку могли-то звать еще? Естественно, Юлия!
— А фамилия? У тебя есть фамилия? — продолжила она и вдруг поняла, что лицо девочки исказилось, и это снова была безглазая маска с зашитым ртом.
Дверь камеры захлопнулась, и Юлия услышала поворот ключа снаружи.
— У каждого есть фамилия! Иногда даже и не одна! А целых девять! — раздался голос, но уже не девочки, а… А чей-то другой. Юлии показалось, что она знает чей, но не могла сразу понять.
— А как твоя? — крикнула она, и детский голосок произнес:
— Белкина. Юля Белкина.
А затем девочка, которую Юлия крепко держала за плечо, вдруг исчезла.
Вне бункера
…Юлия открыла глаза и убедилась, что находится на софе в кабинете своего покойного отца. Впрочем, где она могла еще находиться? Ведь бункер, в котором она только что снова побывала, был всего лишь ее сном.
Ее личным кошмаром.
Потянувшись, Юлия вдруг почувствовала, что тело у нее затекло от неудобной позы. Усевшись на софе, Юлия стала разминать поясницу, как вдруг услышала шаги.
На этот раз это были самые реальные шаги, да и находилась она вовсе не во сне, а снова в самом настоящем из миров.
И в этом самом настоящем из миров никаких шагов в особняке ее родителей быть не могло. Потому что она находилась в доме одна — и никого другого здесь элементарно и быть не могло!
Осторожно встав с софы, Юлия обернулась в поисках подходящего оружия. Жаль, что отец не коллекционировал кинжалы и не держал в ящике стола «Смит энд Вэссон». Под руку попался толстенный том — бросив мимолетный взгляд на обложку, Юлия убедилась, что это «Маленькие трагедии» и другие драматические произведения Пушкина.
Что же, не исключено, для кого-то в самом деле станет трагедией, причем явно не маленькой, встреча с ней. Ну, или для нее с тем, кто осторожно шел по коридору.
Юлия ощутила, что ей по-настоящему страшно. И только сейчас она обратила внимание на то, что в комнате темно.
Выходит, что она проспала до позднего вечера, сама этого не заметив?
Но это занимало ее меньше всего. Расширенными от ужаса глазами Юлия следила за тем, как ручка двери пошла вниз, и сама дверь приоткрылась.
И вдруг женщину обуял животный страх. Он пришел. Пришел, чтобы забрать с собой. И съесть.
Он — Великий Белк.
Юлия замахнулась книгой, понимая, что если вдруг неведомый монстр странным образом перенесся из ее повторяющегося кошмара в реальность, то его уже ничем не остановить, и уж точно не пьесами Пушкина.
Впрочем, у нее в запасе имелись еще пушкинские же «Повести Белкина», однако этой тоненькой книжечкой вряд ли кого-то можно было серьезно покалечить. И несерьезно, впрочем, тоже.