— Солнышко, может, тебе снова прилечь? Ты выглядишь утомленной…
Юлия, вырвавшись из его объятий, сказала на весь зал:
— Мне не нравится обращение «Юлюсик». Не нравится. Оно… Оно мне не нравится…
И смолкла, понимая, что все присутствующие, кто с ужасом, кто с недоумением, кто с осуждением взиравшие на нее, вдруг уверились, что имеют дело с неадекватной особой.
С сумасшедшей.
Роман проводил жену к креслу, усадил ее и, опустившись около нее на колени, взглянул в глаза и тихо спросил:
— Мне всех их выгнать?
Юлия слабо улыбнулась и ответила:
— Нет, не выгоняй. Они ведь пришли ради моего отца… Ради моих родителей…
И вдруг, поддавшись внезапному порыву, произнесла:
— Их ведь убили.
Роман, ничего не понимая, произнес:
— Кого их, солнышко? Ты хочешь сказать, гостей?
— Моих родителей! — отчеканила Юлия. — Сначала маму, потом папу. Их убили, понимаешь! Убили!
Что-то звякнуло — это один из официантов опрокинул бокал с шампанским на ковер. К нему тотчас подлетела, подобная фурии-мстительнице, Вероника.
И поняла, что снова кричит — ее слова наверняка услышали не только те, кто находился поблизости, но и многие гости, сидевшие или стоявшие поодаль.
Роман, взяв ладонь Юлии в свои руки, произнес, глядя в глаза жене:
— Что значит — убили?
— То и значит! — ответила Юлия упрямо. — Он убил их!
Роман, сжимая ее ладонь своими руками крепче, спросил:
— Солнышко, ты меня пугаешь. Кто он?
— Великий Белк! — ответила Юлия и вдруг начала плакать. То, что последовало за этим, она помнила плохо. Снова провал в памяти. Кажется, Роман взял инициативу в свои руки и быстро выпроводил гостей. Не допустил до нее совавшуюся с ненужными советами и «таблеточками от нервов» Веронику Ильиничну. Подхватив, на руках отнес жену на второй этаж, в спальню, где раздел ее, положил в кровать и накрыл легким одеялом.
— Думаешь, я сумасшедшая? — спросила Юлия его слабым голосом, а муж решительно ответил:
— Солнышко, мне все равно! Раз сумасшедшая, то буду любить сумасшедшую. Я где-то читал, что многие психиатры уверены — так называемых нормальных людей просто в природе не существует. Что у каждого, даже самого якобы нормального, есть какие-то специфические отклонения в психике.
— И главные психи сами психиатры! — заявила Юлия, а Роман, присев на кровать около нее, поцеловал ее в лоб и констатировал:
— Кажется, у тебя жар. Скажу Веронике, чтобы сделала тебе цветочный чай…
Раздался стук в дверь, и еще до того, как кто-то из них мог как-то на это среагировать, дверь раскрылась, и на пороге возникла Вероника — с подносом в руке, на котором стояла чашка.
Юлия вздрогнула: эта сценка уж слишком сильно походила на появление Квазимодо в ее камере с подносом, на котором стояли еда и питье.
Но не могла же Вероника каким-то непостижимым образом быть Квазимодо?
— Вы просто чудо, Вероника Ильинична, — произнес с благодарностью Роман, принимая поднос, а Юлия так не считала.
Если Вероника и была чудом, то чудом-юдом. Эдакий вездесущий ангел зла, который норовит все знать и сунуть во все дела, в особенности которые ее не касаются, свой длинный нос.
Нос у Вероники в самом деле был длинноват. Прямо как у сказочной ведьмы.
Или у ведьмы, которая работала на Великого Белка.
— И печенюшек я еще принесу… Забыла!
— Не надо! — крикнула Юлия, а Роман произнес:
— Большое спасибо, Вероника Ильинична, однако больше ничего не требуется. Вы очень добры. Думаю, вы можете идти домой. Юлии Васильевне требуется покой…
Экономку было не так-то просто выпроводить даже из супружеской спальни:
— Роман Глебович, да вы можете отдохнуть, а я посижу с Юлией Васильевной. Потому что вы наверняка тоже устали…
Муж на мгновение заколебался, потому что выглядел он, как отметила Юлия, в самом деле несколько устало, и, опасаясь того, как бы он не ухватился за эту идею, она быстро вставила:
— Нет, я хочу побыть одна! Точнее, чтобы ты остался, Рома…
Муж улыбнулся, а Вероника, кажется, недовольная ее решением, заметила:
— Чайку-то хоть выпейте. Он очень хороший, от него все хвори пройдут…
Уставившись на чашку, Юлия решила, что уж точно пить это не станет. Откуда она знает, что туда намешала Вероника.
Эта ведьма, которая поселилась в их доме.