— Роман Глебович, надо, чтобы вы поговорили с человеком из агентства. Один из официантов ковер испортил. Перевернул на него соусницу. Кто за чистку платить будет?
Роман вздохнул, снова поцеловал Юлию и нерешительно спросил:
— Ты не против, если я оставлю тебя на весьма непродолжительное время?
Юлия была против, однако поняла, что не может удерживать мужа все время около себя.
— Да, иди. И приготовь мне один из своих коктейлей. Безалкогольных… Тот, с апельсиновым и виноградным соком…
— Вам лучше чаек выпить! — заявила Вероника. — И я могу с Юлией Васильевной побыть, пока вы внизу…
— Нет, я хочу спать! Мне никто не нужен! — заявила Юлия, а Вероника, явно обидевшись, заявила, выходя вместе с Романом:
— Ну чаек вы хоть выпейте. Вам сразу лучше станет. Это старинный рецепт моей бабушки…
Которая, и Юлия в этом ничуть не сомневалась, так же, как и внучка, была ведьмой. Точнее, Бабой-ягой.
Едва дверь за Вероникой закрылась, Юлия скинула одеяло, желая встать, но дверь вдруг снова распахнулась, и экономка вкатилась в спальню.
— Ах, вы что, встать хотели, Юлия Васильевна? Нет, этого нельзя… И чаек, чаек…
— Разрешите мне самой решать, можно ли мне вставать или нет, — отрезала Юлия. — А теперь идите и выясните, кто будет платить за чистку ковра, на который официант опрокинул соусницу.
Вероника вышла, хлопнув дверью, а Юлия, подскочив к двери, повернула торчавший в замке ключ.
И подумала о двери, которую искала в бункере и которую ей в ее последнем сне соблаговолил показать Квазимодо. Только попасть туда она не смогла, потому что ее разбудила…
Вероника! Словно знала, что надо именно в этот момент начать трясти за плечо. Опять совпадение — или… Или в самом деле знала?
Но как? Не могла же она быть в курсе того, что Юлия в данную секунду видела во сне. Этого никто не может.
За исключением Великого Белка.
Размышляя об этих непонятных и внушающих вещах, Юлия вылила в раковину примыкавшей к спальне ванной комнаты приготовленный Вероникой чай.
И, ополаскивая чашку под струей воды, подумала о том, что если Вероника каким-то непостижимым образом связана с Великим Белком, то это значит, что Великий Белк обитает не только в ее снах, но и в реальности.
Мысль была одновременно пугающая и завораживающая.
И что Вероника и могла быть тем человеком, который причастен к гибели ее родителей. Точнее, который их и убил!
Потому что Вероника имела доступ и к родительскому автомобилю, и к особняку, в котором проживал овдовевший отец, и могла сделать все, что угодно, не вызывая подозрений и не боясь быть разоблаченной.
Все, что угодно: например, убить сначала маму, а потом и отца.
От неожиданности Юлия выпустила из рук чашку, и та с грохотом полетела на дно раковины, причем так неудачно, что у нее отбилась ручка.
Выключив воду, Юлия поставила чашку на край раковины и извлекла оттуда отколовшуюся ручку.
И подумала о круглой, золотисто-матовой ручке двери ванной, той самой, которую она искала в своем кошмаре.
И вдруг продумала о том, что это вовсе и не кошмар. А вдруг это даже и не сон?
Но как же так…
Юлия вздрогнула, потому что в дверь постучали. Она опрометью выбежала из ванной и подошла к двери спальни.
Ручка была точно такая же, круглая и золотистая, как и в ее сне. Юлия положила на нее руку и замерла. А что, если она откроет эту дверь — и это окажется та самая дверь, которую она искала.
Из ее кошмарного сна. Который не был кошмаром. И, не исключено, не был даже сном.
Юлия повернула ключ и рванула на себя дверь.
На пороге стояла Вероника, хитро — прямо как Квазимодо! — взглянувшая на нее и сказавшая:
— А отчего вы запираетесь, Юлия Васильевна? Я вот вам печенюшки принесла…
— Отдайте их официанту, перевернувшему соусницу! — заявила Юлия и захлопнула перед лицом изумленной Вероники Ильиничны дверь. И повернула ключ в замке.
Точнее, не перед лицом, а перед длинным носом — носом ведьмы.
Юлия вдруг вспомнила, где видела лицо официанта, казавшегося ей знакомым. Это было лицо человека в белом халате, с которым она столкнулась в клинике доктора Черных и который подал ей упавшие на пол туфли.
Да, это было одно и то же лицо.
Лицо Великого Белка?
Юлия спустилась по лестнице на первый этаж и прислушалась — оттуда доносился ровный гул пылесоса. Вероника занималась тем, чем занималась каждый божий день, за исключением выходных: она убиралась в пентхаусе.